Тогда мама встала. Поставила на стол тарелку с пшеничными булочками, рецепт которых нашла в газете, — это было что-то новое и английское. Она испекла их специально для Перси. Ведь сегодня он уезжал. Но большую часть съел папа — восемь штук с маслом и мармеладом.

— И впрямь отличные булочки! — нахваливал он. — Вот, попробуй, Перси, последняя осталась. Моя жена специально испекла их в твою честь.

— Нет, спасибо, — сказал Перси. — А то еще заворот кишок случится и я умру.

— Ну, до этого не дойдет, — улыбнулся папа.

— Как знать, ведь мы идем плавать.

Мы побежали за полотенцами и плавками, которые сохли на бельевой веревке.

— Что ты хочешь на обед, Перси? — спросила мама, когда мы были уже в дверях. — Сегодня проси всё, что пожелаешь.

Мама подняла руку с кофейной ложечкой, будто домашняя фея — волшебную палочку. Если бы она спросила меня, я бы заказал два бутерброда с сыром, котлету с картошкой и коричневым соусом и пирожные со взбитыми сливками.

Но Перси некогда было думать о такой ерунде.

— Да все равно, — сказал он. — Пусть будут котлеты. Буффало Билл их любит.

Мы бежали всю дорогу до самого причала. Сначала потому, что нам не терпелось поскорее нырнуть в воду. А потом, набрав скорость, уже просто не могли остановиться. Дедушкина тропинка была такой крутой, что ноги сами несли.

И принесли нас прямо на пристань.

Перси прибежал первым. Плавки мы надели еще дома.

— Кто первый — тот Джонни Вайсмюллер! — крикнул Перси, бросил полотенце и одежду на причал и прыгнул в воду.

Джонни Вайсмюллер — это актер, который играл Тарзана. А еще он был чемпионом мира по плаванию.

— Ай-я-я-я-а! — вопил Перси, пока летел в воздухе. Это был крик Тарзана, сына обезьян.

— Кто второй — тот генерал Паттон! — крикнул я и тоже сиганул в воду.

Генерал Паттон командовал американскими танковыми войсками во время Второй мировой войны. Я читал о нем в журнале. Настоящий герой! Паттон зачерпнул горсть ила со дна и слепил ручную гранату. Она попала точно по башке Джонни Вайсмюллеру. Так началась Вторая иловая война.

Тарзан-Джонни позвал на подмогу зверей. Взвод слонов брызгал водой в лицо генералу Паттону. А тот отвечал на это очередями иловых мин — до тех пор, пока Тарзан не оступился и не нахлебался воды.

— Это тебе за Пию, за то, что она в тебя влюбилась! — объявил генерал Паттон.

— Плевал я, — прокашлял Джонни Вайсмюллер и снова пошел в наступление. На этот раз он кинул в бой гиппопотамов: поставил их задом к противнику, и те, злобно размахивая хвостами, забросали вражескую армию своими какашками. Я уже было собрался вызывать подкрепление, но тут подоспел Классе. Он знал, что Перси сегодня уезжает.

— Чем это вы занимаетесь?

Увидев Классе, Джонни Вайсмюллер снова превратился в Перси.

— Молодец, что пришел! Мы просто попрыгали немного, чтобы еда улеглась. А сейчас, черт меня подери, я наконец проплыву эти двадцать метров. Теперь или никогда!

— Удачи! — пожелал Классе.

Перси встал напротив первой отметки на нашей веревке и отер грязь с лица: ему хотелось выглядеть красавцем, когда он поставит свой рекорд.

— Считай до трех, Уффе, — велел он и сделал глубокий вдох.

— Один, два, три, — отсчитал я.

Перси взял отличный старт. Первые десять метров он осилил легко и быстро. Классе был уверен, что Перси справится, и даже начал было насвистывать национальный гимн в его честь.

Но Перси проплыл двенадцать метров и выдохся. Выбиваясь из последних сил, он протянул еще метров пять — на одной воле к победе, — а потом голова его скрылась под водой.

— Вы ви-и-дели! Ви-и-дели! Увы, он выдохся! — завопил Классе голосом Свена Йерринга, который ведет спортивные репортажи по радио.

— Заткнись, — огрызнулся я — мне не хотелось, чтобы Перси его услышал.

Классе не понимал, насколько это важно для Перси.

Пусть хоть выберется из воды сначала. Перси с трудом вскарабкался на мостки. Мне пришлось ему помочь. Он сидел, опустив голову, болтал ногами и тяжело дышал. Потом посмотрел на меня.

— Семнадцать метров, — сказал я тихо. — Ровно семнадцать метров.

— Гадство.

— Да это был отличный заплыв! — попробовал подбодрить его Классе. — Один из лучших, какие я видел.

— Ну и что с того? — буркнул Перси. — Это же не фигурное катание. Я ведь обещал отцу! Он так радовался. «Отлично, парень, — сказал он. — Молодец! Весь в меня».

— В следующий раз обязательно получится, — пообещал я.

— Не будет следующего раза.

— Почему?

— Не смогу, — вздохнул он. — Не получается, и всё. У меня такое чувство, что я вот-вот лопну. И перед глазами мелькают черные точки. И как только люди переплывают Ла-Манш? Это же чертовски далеко!

— Тридцать три километра восемьсот метров, — подсказал Классе. — По прямой. Но из-за течений, считай, все пятьдесят.

Он был просто ходячей энциклопедией.

— Они натираются жиром, — сказал я. — Слушай, а что, если и тебе тоже? Можно маслом.

— He-а. Я все равно спекусь.

Он лег на спину и стал смотреть в серое небо. А солнце глядело на него сквозь пелену облаков.

Оно было похоже на вареный рыбий глаз, только без зрачка. Я сказал об этом Перси. Он любил мои сравнения. Но на этот раз он даже не улыбнулся. Только промычал: «М-м-м». Наверняка думал о своем отце.

Мы с Классе улеглись рядом, чтобы ему не было одиноко.

Перси жевал жвачку. Я закрыл глаза и слушал его чмоканье. И вдруг меня осенило! Я догадался, в чем была его ошибка.

— Ну-ка живо полезай в воду! — скомандовал я.

— Нет уж, — запротестовал Перси.

— На этот раз у тебя всё получится! — пообещал я. — Я понял, что ты забыл.

— Что? — спросил Перси уже с интересом.

Я выдержал небольшую паузу, чтобы посильнее его раззадорить.

— Дышать.

— Разве?

— Точно! — поддержал меня Классе. — Теперь мне тоже так кажется.

— Как я мог забыть дышать?

— Откуда я знаю. Тебе не хватало кислорода. Прыгай живо!

Перси послушался. Я объяснил ему, что он должен делать вдох, когда подводит руки к телу, и выдох, когда вытягивает их вперед, — тогда все получится. Он сделал пару гребков на пробу, а потом поплыл дальше вдоль веревки. Время от времени ему в рот попадала вода, он ее выплевывал. А в остальном все шло как по маслу. Перси без труда доплыл до красной метки.