– А вы, Глеб?

– Мой бизнес более прозаичен. Я – коммерческий директор фирмы «ЭЛКС – Мосметалл». Занимаюсь продажей металлопроката. Я из Подмосковья. Кстати, вам не нужен металлопрокат? Могу уступить по сходной цене.

– Нет, нам это без надобности.

– Жаль. А вы из какого города, Татьяна?

– Из Тарасова.

– Как?! Вы – местная? И квартира есть? Извините, но это странно: имея свое жилье, снимать номер в гостинице…

– Вот и я так считаю.

– Простите, не понял?..

– Да это я так… Хочу кое-что проверить, потому и живу здесь.

– Вы говорите загадками… И вообще, вы такая…

– Какая? – спросила я.

– Загадочная. Пойти со мной в кафе отказались. Работа у вас совсем не женская. Девушка – частный детектив! Я такое впервые слышу. Точнее, вижу.

– Зато я согласилась позавтракать с вами в баре. А насчет женской и неженской работы… Знаете, это вопрос спорный. Хотите сказать, машинист башенного крана – женская работа? Или укладчик шпал?

– Согласен, вопрос спорный. Знаю одно: машиниста башенного крана я бы в кафе не пригласил. И укладчика шпал тоже.

Некоторое время мы ели молча. Потом Глеб сказал:

– Танечка, я сейчас вынужден уйти. У меня деловые встречи… ну, вы понимаете… Бизнес есть бизнес. Но вечером я все-таки приглашаю вас в кафе. Какое – выбирайте сами.

– Извините, боюсь, не получится.

– Танечка, не отказывайте мне. Вы меня и так заинтриговали – дальше некуда.

Я посмотрела на моего собеседника. А вообще-то он интересный мужчина. И зря я в прошлый раз решила, что ему лет сорок, он значительно моложе. Темные волнистые волосы уложены в аккуратную прическу, серые глаза смотрят открыто и весело. Он был тщательно выбрит, и пахло от него таким приятным парфюмом…

Я все доела, взяла со стола два пакетика чая, яблоко и направилась к себе. Глеб пошел за мной следом, проводил меня до моего номера.

– Ну что, вечером идем в кафе?

– Доживем до вечера, там видно будет, – сказала я и скрылась за своей дверью.

Оставшись одна, я поняла, что положение мое просто жуткое. Я боялась себе признаться в том, что не знаю, что делать дальше. Больше всего сейчас меня занимала мадам Верстакова. Но она отказывается говорить, а у меня нет рычагов, чтоб на нее надавить. Может, натравить на нее моего друга Андрея Мельникова? А что он ей предъявит? «Мне сказала моя знакомая Татьяна Иванова, что она слышала, как вы говорили…» Бред! Так что же скрывает таинственная мадам Верстакова? Почему так упорно молчит? Что она там говорила? «Я боюсь… может, признаться во всем… эти глаза…» – и еще что-то про какое-то преступление. В чем признаться, чего она боится? А если предположить, что это она задушила девушку? Вполне осуществимо. Взяла ключ на ресепшн, зашла в номер вслед за Катей… Опять Катя. Опять вопрос: зачем Катя пошла в номер Долгова? Ладно, это выясним. Так, мадам Верстакова стащила на ресепшн ключ от номера Дениса. Реально? Да. Зашла, допустим, вместе с горничной, задушила, вышла, закрыла дверь на ключ, который вернула в тот же ящик, где лежат все ключи. Реально? Вполне. Где была Юля столько времени? Ну, предположим, у нее было расстройство кишечника и она сидела в туалете. Только не сознается, неудобно ей. Так. Все реально, все осуществимо. А теперь мадам Верстаковой снятся глаза убитой девушки, и она боится. Хочет пойти и во всем сознаться, а какой-то молодой человек ее отговаривает… А отпечатков пальцев нет, потому что две недели назад было еще прохладно и мадам могла приехать в гостиницу в перчатках. В них-то она и совершила то, что совершила… Так, ну, пойдет. Остается что? Мотив! Зачем мадам Верстакова убила Катю? Просто так – не катит… Не похожа она на сумасшедшую. Тогда нужна причина. Мадам ненавидела девушку за то, что Катя молода и красива, а она, мягко говоря, совсем наоборот? Чушь. Тогда бы ей пришлось придушить заодно администраторов Елену, Оксану и еще полсотни девушек вокруг… Катя узнала какую-то страшную тайну бизнесвумен? А что, возможно. Эта дамочка очень загадочная, все говорят. Ну какой нормальный человек, имея квартиру, будет снимать номер в гостинице, причем каждую неделю… В гостинице ведет себя тоже как-то неестественно. Куда она бегает постоянно на полчаса? И какого черта стоит потом в коридоре? Подслушивает? А может, она шпион? Работает под прикрытием? Нет, так можно договориться бог знает до чего… Эх, если бы сейчас Соня в больнице пришла в себя и начала говорить! Вот кто может многое прояснить. Что она сказала маме? «Эта сволочь за все должна ответить». Или «должен ответить»? Что-то я этот момент упустила. Я набрала сотовый Сониной мамы:

– Валентина Сергеевна, здравствуйте. Это Татьяна, частный детектив…

– Да, да, здравствуйте.

– Как у вашей дочери дела?

– Пока без изменений. Но я помню вашу просьбу позвонить, если она придет в себя.

– Валентина Сергеевна, скажите, а вы помните точно, как вам сказала Соня: «Эта сволочь должен ответить за все» или «должна ответить»?

– Нет, она сказала не так… сейчас… м-м… Соня сказала: «Эта сволочь за все ответит». Да, именно так.

– Что ж, спасибо, до свидания. – Я отключила телефон.

Да, значит, все-таки остается непонятным, кто эта сволочь – он или она. Итак, на чем мы остановились, Татьяна Александровна? На сволочах… Нет, на том, что не ясен мотив, по которому мадам Верстакова могла убить Катю. Чувство неприязни отпадает. Она бы скорее Дениса придушила, это он с ней не здоровался и наверняка приятного аппетита в баре тоже не желал. Домработница Верстаковой сказала, что не знает никакой Кати из окружения ее хозяйки. А если проверить обратную связь?

Я набрала номер домашнего телефона родителей Кати Авериной. Через несколько секунд трубку взял ее отец:

– Анатолий Романович? Здравствуйте, это говорит Татьяна Иванова, я к вам приходила, помните? Анатолий Романович, один вопрос: среди ваших знакомых есть такая женщина – Верстакова Вера Николаевна? Пятьдесят лет…

– Нет, – сказал Катин отец, – таких не знаем.

– Да вы не торопитесь, подумайте. Она такая полная, у нее свой магазин канцтоваров…

– Нет, нет. Тем более свой магазин… Все наши знакомые либо на заводе работают, либо на бирже стоят.

– Ну хорошо, спасибо, извините. – Я отключила телефон.

Так, маловероятно, что они были знакомы – Катя и Вера Николаевна. Но, черт возьми, если это не мадам Верстакова, почему она так нервничает? Почему у нее дрожат руки? В чем она хочет сознаться в милиции? И почему туда не идет? И кто этот молодой человек, с которым она разговаривала в парке? Что это за кавалер такой у нашей мадам? По возрасту он ей в сыновья годится. А ведь у них близкие отношения. Почему? Потому что он говорит ей «ты». И мне предстоит выяснить, кто он.

Я поняла, что эти бесконечные «почему» и «зачем» скоро сведут меня с ума. Чтобы хоть как-то отвлечься, я стала одеваться. Когда я вышла за дверь и заперла ее, я постояла в коридоре несколько минут. Вот так стояла Вера Николаевна у своего номера. Ну и что же она слышала? В комнате напротив работает телевизор, это слышно очень хорошо. В следующем номере кто-то принимает душ, сильно шумит вода. Шумит вода… Значит, когда Денис мылся, в коридоре это было слышно. И Вера Николаевна знала, что он в душе, а не в комнате… Или не Вера, а кто-то другой. Кто? В гостинице на тот момент было всего пять человек: двое «влюбленных» на втором этаже, которые даже не спускались. Денис – это три. Юля, администратор, – четыре, Катя – пять. Наша мадам гуляла, как она говорит. А если уже вернулась с прогулки и незаметно прошла в свой номер? Тогда с ней – шесть. Шесть человек, из которых одна – жертва. Подозреваемых – пять.