я наблюдал за Ланской, гадая, что в ней такого особенного. Пушистые волосы? Широкие брови? Веснушки? Улыбка? Или ее задница? Выбрать один ответ не хватало сил. А когда она тайком загорала на заднем дворе, думая, что я ничего не вижу, чувствовал необъяснимый кайф. Будто весь пиздец стоил того, чтобы она улыбнулась. Совсем поехал, да?

Последние дни я особенно часто пропадал на тренировках. Мы готовились к выездному матчу, от которого зависело, попадем ли мы на финал в Сочи. И хотя ребята из области казались легкой добычей, Василич гонял нас в хвост и в гриву. Это помогало отвлечься. До сегодняшнего утра, когда ко мне приехала Софа, и я больше не смог игнорировать бельмо на глазу.

Почему-то разойтись сейчас с ней казалось чем-то логичным: заканчивалась беззаботная университетская жизнь, кончалась и наша история. Точнее, кончилась уже какое-то время назад, но нам обоим было удобно тянуть эти отношения, пока они окончательно не сдохли. Нам было хорошо вместе. Когда-то. Теперь я больше не чувствовал к Софе ничего, и на контрасте с Ланской это стало слишком заметно.

Вот только Софа была не согласна. Она несла какой-то бред про судьбу, что мы предназначены друг другу, что мы альфы, беты, гаммы и вся эта дребедень, взывала к авторитету в стае, не понимая, что стая для меня медленно, но верно умирала. Я больше не хотел играть в детские игры, давно пора взрослеть. Это мнимое господство временно. Я уйду, и мое место займет кто-то другой. Ничто не длится вечно, не существует незаменимых людей — обо мне, о ней забудут. Я это осознал и принял. По просьбе тренера присматривался к пацанам, чтобы помочь выбрать нового капитана. Софа же не допускала и мысли о переменах. Она не была к этому готова, и расстались мы плохо.

Я видел, что она полезла к Мике, но не стал вмешиваться, потому что девчонка справилась и без меня. Кто бы сомневался, я — нет. Она сильнее нас всех вместе взятых.

Вечером желание набухаться с каждым часом набирает обороты, хоть я и не пил уже давно. Не то чтобы не хотел или соблюдал строгий режим — это меня никогда не останавливало. Просто так вышло. После всего как отшептало.

Ближе к ночи, когда я собираю манатки и еду в салон, тачка глохнет на полпути — аккумулятор снова сдох. Приходится звонить парням, и Дэнчик первый берет трубку. Оказывается, они с братом и Саввой устроили турнир по «ФИФЕ», но начать пить не успели — пиво еще охлаждалось в морозилке. Поэтому меньше чем через полчаса они прикуривают мне двигатель и подбивают затусить вместе.

— Не, мужики, дела зовут.

— Дела по имени Софа? — Книжник пошло играет бровями и изображает тупое порно. Дурак, каких поискать еще.

— Нет, не Софа, — отвечаю и лишь после понимаю, что сказал.

— У-у-у, а кто она?

Савва падает на капот своей бэхи и складывает руки на груди.

— Ты послушал меня и трахнул Ланскую?

— Я чего-то не знаю? — охреневает Дэн.

— Не ведись, — отмахиваюсь я.

— Кстати, если ты не хочешь жестить с ней, просто помани волшебным членом, и вуаля! Она сама поменяет показания, сдаст папашку, и тот сядет за решетку.

Остроумов никак не унимается, но я не хочу спорить с ним.

— Я подумаю над этим, когда нечем будет заняться, — не уверен, что Савва улавливает сарказм в моем голосе, — а пока отгоню тачку в сервис.

— Давно бы поменял, сколько ты уже бабла в нее вложил, — бубнит Дэн, а я молча жму руки в ответ и отчаливаю. И если Савва, который свел меня со своим братом в детейлинге, знает куда, то Книжнику это точно незачем — лучше спать будет.

Сегодня заказ несложный — всего лишь начистить новенькую «Камри» до блеска. Вова — наш постоянный клиент. Точнее, его наниматель, Вова — простой водила, но он хорошо следит за состоянием автомобиля, поэтому я надеюсь управиться часов до двух и свалить.

Переодевшись, надеваю перчатки, беру ведро и тащусь мыть колеса — с них всегда начинается весь процесс, потому что это самая грязная часть машины. Следом превош для удаления застарелой грязи, потом пена или «первая фаза» и ручная мойка кузова, чтобы избавиться от статики — того, что сцепилось с поверхностью. Растворяем тормозную пыль, смолу, битум, клей, сушим тачку сверху вниз, деталь за деталью, полируем, заполняя мелкие царапины, наносим глейз, который создает на поверхности стекловидную пленку. После остается только до блеска натереть тачку воском или силантом, специальным герметиком, зачернить шины и начистить стекла.

К тому моменту, как я проверяю кузов на наличие отпечатков после себя и ребят и добиваю разводы, Вова как раз приезжает забрать машину и вместо нее сдает нам ешку* (Mercedes-Benz E-class). Просит, чтобы хорошо поработали, потому что пиздюлей получил от владельца в прошлый раз — а вот не надо таскаться по салонам в подворотнях.

— Хорошо, сделаем, — обещаю я, а сам точно стопроцентно собираюсь свалить. Спать хочу и заебался, если честно.

Жму Вове руку и уже мысленно тащусь в душ, когда что-то подсказывает мне обернуться. Что-то на уровне шестого чувства, которое никогда меня не подводило. Не подвело и здесь, потому что я увидел Ланскую. Охуенно красивую. Сожрал бы разом на ужин, а то голодный во всех смыслах. Моргаю, и вот уже нет ее — она сбегает еще до того, как я соображаю, что здесь делает.

— Вов, слышь, — окликаю его, других вариантов нет, — надо поговорить.

— Ага, — кивает он и отходит в сторону.

— Мика останется здесь.

Вова явно удивлен, что речь зашла о Ланской.

— Не понял.

— Ты должен уехать, я ее забираю.

— Чего?

Я вообще ни хрена не суеверный, но как тут не поверить в знаки? И если заяц сам лезет в тиски к удаву, почему бы его не проглотить.

Всю дорогу мы с Ланской едем в полной тишине, пока на полпути домой я резко не сворачиваю в противоположную сторону прямо через двойную сплошную. Только тогда она подает голос.

— Куда? — спрашивает выдержано, ровно, без паники. Не заикается и удивляет меня снова. Как можно восхищаться тем, кого так сильно ненавидишь?

— Я тебя ненавижу, — озвучиваю мысли, игнорируя ее вопрос.

— Где-то я это уже слышала.

Сейчас не возмущается и даже не пытается