Он протягивает мне тысячную купюру.

— Пожалуйста, — отвечаю ему спокойно, — но не нужно. Я ничего не сделала.

Это кажется лишним — взять у них деньги, хотя я никогда не отказываюсь от чаевых.

— Хорошая ты девчонка, — он снова касается моего плеча и похлопывает по нему, но на этот раз я не дергаюсь. Его слова звучат искренне.

— Пока, — прощается со мной Юля с улыбкой во все лицо.

— Пока, — произношу я тихо им вслед.

Оставшаяся смена проходит, слава богу, без сюрпризов. Кто-то роняет микрофон, кто-то слишком настойчиво требует без очереди водку на баре, но все быстро улаживают. Меня отпускают около двух, и я пытаюсь вызвать такси домой, а цены просто зашкаливают. Уже десять минут жду, что хотя бы немного спадут, потому что не хочу тратить треть заработка на поездку домой, но они только растут.

— Привет, ты освободилась? Могу подвезти. — Выбросив сигарету, ко мне подходит Вова, личный водитель местного Лепса, как мы все зовем царя и бога корпоративов Геннадия, потому что тот каждую субботу поет про рюмку водки и Лондон с целью снять молодых блондинок. Он несколько раз уже подбрасывал меня в Солнечный, когда его босс оставался ночевать в гостинице двумя этажами выше. Сегодня Геннадий тоже ушел с одной из симпатичных «угонщиц», которые в честь девичника весь вечер пели Аллегрову.

А пока я не смотрела в телефон, цена выросла еще на пятьдесят рублей. Что ж.

— Привет. Если несложно.

— Конечно нет. Сделаем только небольшой крюк, надеюсь, ты не спешишь. Тачку надо сменить. Гена дал команду эту отогнать на чистку салона.

— Не против. — Выбор у меня небольшой, но спешить точно некуда. Никто меня не ждет, маме я еще в одиннадцать пожелала спокойной ночи.

Когда сажусь в салон машины бизнес-класса, удивляюсь тому, что тут вообще можно чистить, если и так все блестит. Я откидываюсь на кожаное сиденье и начинаю зевать, но по итогу мы всю дорогу смеемся над похождениями Геннадия Андреевича. Автомастерская оказывается не так далеко, поэтому по времени мы почти ничего не теряем. Вова звонит кому-то, мы заезжаем в специальный бокс. Я выхожу из машины и собираюсь посидеть в стороне на диванчике, пока он решит все вопросы.

— Здорó‎во, — он жмет руки нескольким парням в спецодежде, а затем прямо-таки взрывается радостью: — Янчик, привет, брат! Рад, что ты здесь. Сделайте, пожалуйста, все по красоте, а то в прошлый раз не попал к вам, заехал в салон на Северном, а в результате Геныч отымел меня по полной.

Я даже шаг не делаю, застываю, жду чего-то. Чуда, наверное. Имя это ведь нечасто встретишь. Но что делать Бессонову здесь посреди ночи? Мне показалось.

— Хорошо, сделаем, — слышу я знакомый голос.

Не показалось.

Обернувшись, я встречаю его взгляд. И не верю. Этого не может быть. Но это он.

Мигом лечу в соседнее помещение, где тепло, стоит автомат с кофе и уютные диваны по углам, перед дверью напоследок разобрав что-то вроде «отойдем, надо поговорить» от Бессонова и нечто непонятное от Вовы. Беру миндальное капучино и выхожу во двор, чтобы вдохнуть воздуха — нам на двоих там слишком мало места. Я считаю зажженные окна в многоэтажке напротив и потягиваю приторно сладкий кофе, когда из детейлинга, как гласит неоновая табличка с названием, выезжает машина и уплывает в темноту. Лишь с запозданием я понимаю, что в боковом окне мелькнул кто-то очень похожий на Вову,

И что это значит? Я звоню ему — он трубку не берет. Что за ерунда? Выбросив стаканчик, я собираюсь вернуться в помещение, но на пороге сталкиваюсь с тем, кого избегала.

— Я… искала Вову, — говорю, потому что он не дает проскользнуть мимо. И это не первое, что приходит в голову. Первой была мысль, что у Бессонова жутко красивые глаза. Именно жутко, потому что в их темноте есть что-то пугающее.

— Вова уехал.

— В смысле уехал?

— Я ему все объяснил. Он нормальный парень, все понял.

— Что ты ему объяснил? — Мне плевать на зрителей, которые шатаются за его спиной и заглядывают в приоткрытую дверь, потому что я искренне не понимаю, какого черта происходит. Что он несет?

— Подожди меня пять минут, я подгоню машину.

Что?

— Ян, стой, — раздраженно бросаю ему в спину. — Куда уехал Вова? Что случилось? Зачем… ты…

— Пять. Минут.

Он разворачивается и уходит. А я растерянно смотрю ему вслед.

Глава 17

Ян

БАЗАР — Забрал её

У меня было время подумать, я толком не спал с пятницы. Едва закрывал глаза, мне снился Ланской во всей красе. И каждый раз во сне я просто наблюдал, как он умирает, и каждый раз просыпался в холодном поту.

Девчонка была права, я бы не смог стоять в стороне и ничего не сделать, но, чтобы осознать это, понадобилось время. Просыпаясь с рассветом, иногда я надеялся, что выдумал все, но ссадина на ноге говорила об обратном. Иногда подолгу не мог согреться, меня бил озноб, пока в голове насмерть сражались жажда мести и беспокойная совесть. И последняя побеждала. Мика во всем была права — я бы не смог.

В начале недели я защитил диплом и после не почувствовал ровным счетом ничего. Почти каждый день зависал в детейлинге, чтобы потом по щелчку отключаться в кровати и спать целые сутки напролет. А затем по новой по замкнутому кругу. Я будто попал во временную петлю, из которой не мог выбраться — одна и та же еда на завтрак, обед и ужин, один и тот же набор действий с утра до ночи, одни и те же лица вокруг и серые краски. Как я ни боролся с собой, как ни давил в себе, больше не мог отрицать — только с ней цвета становились ярче.

Ланская заставляла меня переживать слишком много эмоций: злиться и жаждать, ненавидеть и восхищаться. Она наводила ужас и вызывала трепет, я испытывал боль вместе с волнением. Она переливалась разными цветами: голубой, как глаза, алые губы, оранжевый — ее смех, белый — слезы.

Я знал, что ее папашу сдали в рехаб, слышал все. Легче ли мне было от этого? Вряд ли. Маме от этого тоже лучше не стало. И в полном раздрае