Через сорок дней Витора официально объявят погибшим, если вдова не будет против. Я не буду. Будет против сам Витор. И гораздо раньше, чем все думают.

Берта проводила обратно, напоследок озорно подмигнув, протянула маленький конвертик — в такие обычно закрывали готовые простые заклинания, чтобы не тратить энергию на их поддержание.

— Если соберетесь куда-нибудь пойти без сестры, откройте, я приду.

Сестра, я или…

Я с прищуром посмотрела на Берту.

Женщина заулыбалась и кивнула, подтверждая: я правильно поняла.

— Дорогая племянница! — радостно пропели за спиной, когда мы остановились у двери, ведущей в мои комнаты. — Как я рада, что вам лучше!

Берта вопросительно на меня посмотрела, я едва заметно отрицательно качнула головой. С тетушкой Витора сама справлюсь. Давно пора поставить ее на место. Берта одними губами пожелала удачи и откланялась.

А я обернулась к двэйне Софи, давая ей возможность первой сделать ход и тем самым снять с меня ответственность за дальнейшие действия. Приличные элтины не хамят. Они иногда следуют принципу «Плати за добро добром». Сейчас я была очень приличной. Очень доброй. И щедрой.

— Как ваше самочувствие? — начала с поддельным участием двэйна, слишком приторно, как по мне. Особенно после ее язвительных шпилек за завтраком. — Может, вам будет спокойнее у вас дома? Я слышала, беременным нужен покой, привычная обстановка. У ваших родителей ведь чудесная усадьба? Чистый воздух, природа и все такое?

— Не беспокойтесь, я прекрасно себя чувствую, в поместье просто чудесный воздух! — заверила я с солнечной улыбкой.

— Да-да, дорогая… вы уже не напоминаете покойницу… ах, простите, что я говорю?! — всплеснула руками дамочка. — Бледность сейчас в моде!

Если судить по количеству белил на ее лице — она очень модная двэйна. Кстати… а что под ними? В магазине отца были и такие посетительницы. Постыдные болячки я сразу отмела — характер у женщины не тот, да и гонор такой, что любого мужика отпугнет. А вот… На место не поставлю, хоть отвлеку от себя.

— Да, слышала. У отца сейчас настоящий бум на отбеливающие кожу зелья. — Женщина заинтересованно прислушалась. И я продолжила: — Всего несколько капель в воду для умывания, и веснушки сойдут за пару дней. И никаких побочных эффектов, как от косметической магии. И от солнца прятаться не нужно.

Двэйна Софи неосознанно коснулась перчаткой своей щеки. Ага, угадала, женщина неудачно воспользовалась услугами мага.

— Придумают тоже! — фыркнула она. — Отбеливать! Кому это нужно?

Тебе.

Я проследила, как женщина поспешно уходит, даже не попрощавшись. Надеюсь, папа возьмет с нее побольше денег за вредность. Жаль, скандала не получилось, я уже настроилась отсыпать тетушке от щедрот своих. Помню-помню, я должна брать пример с Эли, но двэйна давно нарывалась.

С мыслями об отце направилась к Элизе. В ее спальне меня ждали два черных платья, шляпка, еще одна шаль и комплект перчаток, сумочек и вееров. Не понимая, куда могла деться сестра, я озадаченно огляделась. Забытый на туалетном столике раскрытый флакон с духами, крышечка на полу, покачивается. Счастливой ветки жасмина нет.

Внезапно стало нечем дышать.

В это раз я знала, кто оказался у опасной грани.

Эли!

Следуя внутреннему чутью, я направилась к гардеробной. Из-за двери доносились тихие всхлипывания. Из самой двери торчал алый гибкий хвост ярости.

Я метнулась к шкатулке. Пустой, опять пустой. Нашла ополовиненный пузырек, кивнула. Хватит. Потом найду полный. Я стала сильнее. С появлением цветных пятен вокруг проще дается развоплощение.

Воспоминания пришли быстрее, чем сообразила, что делаю.

…Мама смеется, радостно, заливисто. Отец улыбается, раскачивая качели, на которых она сидит. Оба такие счастливые.

И мы, влезшие в крапиву, прямо в праздничных платьях, надетых по случаю годовщины свадьбы родителей, тоже… потому что узнали, куда от гостей сбежали родители. Плевать на волдыри! Мы улыбаемся, незаметно наблюдая за мамой и папой…

Алая дымка вокруг, и я одной рукой придерживаюсь за стену, открываю пузырек и выпиваю тоник. Как много ярости. Ничего, справлюсь. Стучу в дверь.

— Эли!

Внутри раздается шорох ткани, будто Элиза отползает в сторону.

Дверь поддается.

Уткнувшись лицом в подтянутые к груди колени, сестра рыдает. В ее пальцах зажат жасмин.

— Эли, все хорошо, я успела. — Сажусь рядом, обнимаю, укладываю голову Элизы себе на плечо. — Сейчас отпустит. Потерпи немного, хорошая моя. Уже все прошло.

— Габи! Папа умер! — всхлипнула она. — Я видела! Это не видение или кошмар! Я все видела!

Сердце пропустило удар, в груди стало пусто и холодно.

— Это всего лишь видение, ты же знаешь, у тебя бывает, — старательно сдерживая дрожь в голосе, заверила я. — Мы сейчас же свяжемся с домом, и ты увидишь, что все…

— Нет! Ничего не будет хорошо! — упрямо перебила Эли. — Я видела! Гром понес! И папа… он лежал… такой…

— Хватит! — Я отвесила сестре хлесткую пощечину, буквально каждой частичкой души чувствуя ее испуг и боль. — Прекрати! Это всего лишь видение! Слышишь?! Я иду писать папе. Приведи себя в порядок.

Выходила из комнат присмиревшей Эли, послушно взявшейся за выполнение приказа, чувствуя себя последней гадиной.

Стоило шагнуть в коридор, как меня схватили за локоть и уволокли в нишу, закрытую драпировкой.

— Куда вы? Почему одна? Где ваша сестра? Что я вам говорил? — сердито прошептал Витор, проявляясь ровно на столько, чтобы я могла рассмотреть недовольство на его лице, смешанное с сомнением в моих умственных способностях.

— Мне нужно написать отцу. Я соскучилась! — Я вырвала из его рук локоть. — Не думаю, что ваш кузен попытается снова предложить мне сотрудничество! В коридорах полно слуг!

— Не стоит, это вас расстроит.

— Что? Что вы сказали? Что меня расстроит? Слуги? Кевин? — Я сипло выдохнула, глядя в расплывающиеся черты Алистера. — Витор!

Видение Эли — правда? Но как такое возможно? Они ведь никогда не сбывались. Всего лишь страшные картинки, появляющиеся в голове сестры из-за зелья. Или нет? Сердце пропустило удар, в голове стало пусто — до звона, до боли в ушах. Папа? Он умер?

— С вашим батюшкой случился досадный несчастный случай, — ледяным тоном сообщили мне, — конь понес.

Я прикрыла ладонью рот, сдерживая рвущийся крик, закусила костяшку пальца.

— Что с ним? — Я должна это услышать.

Зажмурившись от страха, ждала жутких подробностей.

— Все обошлось. — Витор привлек к себе.

Травяной запах, неуловимо напоминающий аромат лекарств во флигеле доктора, как ни странно, успокоил. Лекарства — это хорошо. Ими лечат. Мысли были сумбурными, нелогичными. Все обошлось. Витор сказал: все обошлось!