— Живой! — Единственное, что смогла выдавить.

Прижавшись к теплой ткани рубашки невидимого мужа, я пыталась взять себя в руки. Выходило отвратительно. Потому что Витор неожиданно обнял сильнее. Его дыхание щекотало висок. Ладони поглаживали по плечам, успокаивали. Сколько мы так стояли, скрытые от чужих глаз драпировкой, — не знаю.

— Все обошлось, — повторил Витор, почти касаясь губами щеки. — Он жив, это главное.

Я напряглась — обычно после таких слов сообщают нечто совсем жуткое. Когда-то давно я была невольным свидетелем подобной сцены. Клиенту отца тоже сказали, что все обошлось. Его сын умер спустя несколько часов.

— У вашего отца сломана шея, — подтвердил худшие опасения Витор. Я больно закусила губу. Я должна дослушать! — Ему повезло. Спинной мозг не задет. Доктора погрузили его в целительский сон на несколько недель, чтобы позвонки срослись.

Я не знала, что делать. Хотелось немедленно вернуться домой, обнять маму, проверить, как отец. Но Эли… накопители… то, что происходит с сестрой, несмотря на зелье. Могу ли потерять хоть один день?

— И не думайте туда ехать, — не терпящим возражения тоном отрезал Витор, разрушая образ заботливого мужа. И возвращая меня на бренную землю.

— Он мой отец! — Я отодвинулась и упрямо посмотрела в лицо полупрозрачного мужа, решившего ради серьезности момента показать себя в облике разумного студня.

— У вас контракт со мной.

— Вы не даете мне об этом забыть, — сухо отрезала я, отступая на шаг от «покойника».

Почему нельзя использовать магию кого-нибудь другого?! Почему именно магия мастера теней?! Что за несправедливость?!

— К тому же я уже ответил вашей матери от вашего имени. И убедил ее не афишировать травму вашего отца. — Эффектная пауза, за время которой я всерьез задумалась о том, кто кого использует в нашей афере. Судя по тону мастера, он — нас всех. И скрываться за «шуткой» может что угодно. А мы с нашими накопителями и ложью о банкротстве — дети. — Пришлось напомнить вашей матушке, что у нас договор. И в случае его невыполнения вы снова можете попасть в руки кредиторов.

Представляю, что подумала мама обо мне. Она ведь прекрасно понимает: я не могу открытым текстом говорить о нашей проблеме.

— Когда это случилось?

— Меньше четверти часа назад. Ваша мать на редкость оперативна. Вашему отцу повезло, что она решила приехать в ваш магазин.

Наверняка собиралась его переубедить. Доказать, что мы поступаем неправильно, дурно.

— Где они сейчас?

— Отправились в усадьбу. Официально ваш отец решил немного отдохнуть от дел.

Мама смирилась? Согласилась с нашим планом? Так просто? Или спрятала отца, пока не уляжется скандал, после того как она сообщит…

Но ведь она обещала! И оговоренный срок еще не истек!

Отец. Он был той плотиной, что сдерживала законопослушность мамы. А сейчас он спит. Раненый, чудом не погибший.

Не позволю! Надо будет — сбегу вместе с Эли. Но не отдам ее.

«Закон! Так полагается! Это опасно! Мое сердце тоже разрывается, Габи!» — Правильная мама.

Аристократка, совершившая в жизни одну единственную ошибку — брак с отцом. Я не ты. И не Эли, согласившаяся с тобой. Я подожду, но если ты, мамочка, сделаешь то, что хотела, увезу Эли.

— Вы улыбаетесь точно как ваша сестра. Кажется, что внутри у вас все обливается кровью. — Витор прикоснулся кончиками пальцев к моим губам. — Что с вами?

— Ничего, — нервно передернула плечами, — я только что узнала, что мой отец чуть не погиб. И вы запретили мне об этом говорить. Конечно же, мне плохо! Вы же не думали, что я упаду на пол и буду биться в истерике?

— Думал, — неожиданно подтвердил Алистер с непонятным вздохом.

— Простите, что в очередной раз не оправдала ваши ожидания, мой драгоценный покойный супруг! — зло выпалила. Слезы застилали глаза, но я не могла себе их позволить. Эли почувствует, и будет сложно убедить ее, что все хорошо. — Я могу идти? Мне нужно переодеться к ужину. К вашим поминкам. — Вышло несколько мстительно.

— Идите. Зайду за полчаса до ужина.

— С нетерпением жду!

Отодвинула портьеру и направилась к двери, гордо выпрямив спину.

— Не злитесь, Габи, вы и так до безумия очаровательны, — донеслось вслед задумчивое.

Хотелось оглянуться. Увидеть выражение лица Витора, понять, что это: способ удержать меня, где нужно, или он на самом деле пытается загладить свою вину? Но я переборола любопытство, напомнив себе, что покойный супруг сейчас тень. И лица у него нет как такового.

В спальне ждала Элиза — в вуали, перчатках. Вокруг нее прыгал, летал, скручивался кольцами целый зверинец. Кроме воплощенных эмоций, в воздухе висели большое красное пятно и розовое поменьше.

— Все хорошо, он жив, — поспешила сообщить я с порога, — мама увезла его в усадьбу. Он сильно пострадал и будет некоторое время спать целительским сном. Но все обошлось. Скоро наш папа снова будет продавать зелья и выслушивать жалобы покупателей.

— Правда? — прошептала сестра.

— Да! — уверенно кивнула, прицениваясь, с какой эмоции начать.

Тоник все еще действовал, поэтому я решила не отводить сестру в ее спальню, а попробовать прямо здесь свой быстрый метод. Сосредоточилась, представила… и тут у меня в глазах зарябило, а потом я будто провалилась в яму. Пришла в себя быстро. Мимолетный взгляд на часы — и минуты не прошло.

А, как это?

Я ошарашенно разглядывала Элизу, снимающую вуаль. Вполне нормальную девушку. И воплощения исчезли! В пятнах же начали угадываться силуэты крыльев! Тонких красных теплых крыльев, чем-то неуловимо напоминающих крылья бабочек. Розовое пятно тоже изменилось, оно стало шустрее. Крылья были птичьи!

Смотрела на них, и в душе росло непонятно оттуда взявшееся убеждение, что, пока у этих штук есть хоть одна чешуйка, хоть одно перо, Эли мы не потеряем!

Волосы всколыхнул залетевший в распахнутое окно ветерок, в воздухе промелькнуло серебро. Покружив по комнате, эфирии выскользнули наружу.

Я улыбнулась, глядя, как исчезают едва заметные глазу крылья.

— Габи, с тобой все хорошо? — Эли устало провела пальцами по волосам. — Прости, я совсем тебя замучила…

— Нет, все отлично. — Я посмотрела на порхающие в воздухе алые и розовые крылышки.

Интересно, увижу ли их полностью? Пойму, что это такое? Ведь точно не духи. Эфир мне недоступен. Разве только немного: мельком увидеть эфирий, часть их воздушной красоты да проследить за воплощенными эмоциями.

— Я постараюсь себя контролировать, — решительно сдвинув брови, пообещала Эли. И с заминкой, виновато: — Извини, с папой было так… будто на самом деле… словно я там была… стояла рядом и видела, как он… прямо вот так…