Ловко надевая парик, ученый спешит на лекцию. Его пальцы изрубцованы химическими ожогами, а на краешке манжеты виднеется клякса. Он взбудоражен, глаза горят от нетерпения вернуться в лабораторию, где можно будет продолжить свои занятия. В голове профессора вертится множество идей: он уже знает, почему жители этой планеты, вращающейся посреди черного космического хаоса, остаются на ее поверхности, а не разлетаются в разные стороны, но тревожит его другое. Ученый мечтал о создании философского камня, и кажется, сегодня это ему почти удалось. Торопясь за дверь, профессор сталкивается с другом, почтившим его неожиданным визитом. Тот очень удивлен и, пренебрегая церемониями, тут же спрашивает: что такого страшного произошло в эту злополучную ночь? Ньютон смотрит в зеркало и понимает, что после вчерашнего опыта он полностью поседел.

В Новое время алхимия становится настолько влиятельной и популярной областью знания, что ей увлекаются буквально все, и даже знаменитые ученые, такие как Исаак Ньютон. Однако историю златоделия этого периода едва ли можно описать только с одной стороны. Она неизбежно дробится на несколько частей, ставящих перед нами множество вопросов. Почему придворные интересовались натурфилософией? Где возникали крупные златодельческие центры? Как алхимики были связаны с интеллектуальной революцией, мистическим христианством и университетами? Мы отправимся в путешествие по самым разным страницам истории Нового времени, чтобы показать, как алхимия, ставшая модным увлечением аристократов, повлияла на развитие самых передовых научных и религиозных теорий и, в конечном итоге, через творения художников и писателей проникла в массовую культуру.

В XVI–XVIII вв. на территории от Лиссабона до Санкт-Петербурга возникает множество алхимических центров. Короли и герцоги, принцы и придворные дамы, римские папы, епископы и священники беспрецедентно активно спонсировали лаборатории или даже сами пытались добыть заветный эликсир. Вкладывая большие деньги в эксперименты, они надеялись получить выгодный доход и избавиться от финансовых затруднений, продлить жизнь или исцелиться от болезней. В поисках легких денег в эти центры съезжались ученые и проходимцы со всей Европы.

Распространению алхимии в Новое время послужила и популяризованная швейцарским алхимиком Теофрастом Парацельсом (1493–1541) теория о том, что человеческий организм можно лечить лекарствами на основе металлов, к примеру, при помощи питьевого золота. Парацельс реформировал алхимическую натурфилософию, добавив к двум первопринципам третий — соль, а также включил в нее помимо химических субстанций человека и даже мифических созданий — стихиалий, согласно его теории, живших в огне, воде, воздухе и земле. Так парацельсианская целебная химия — спагирия или иатрохимия, теперь применимая не только к изготовлению золота, но и к укреплению здоровья, стала еще более популярной среди высших слоев общества.

Уже в XVI в. семьи итальянских аристократов, такие как Медичи, спонсируют алхимиков и даже сами пытаются создать философский камень. Франческо I Медичи (1541–1587) серьезно увлекается златодельческими экспериментами. Достаточно известным алхимиком станет и его сводный, незаконорожденный младший брат Джованни Медичи (1567–1621). Специально для натурфилософских изысканий Франческо в 1572 г. был построен замечательный памятник архитектуры, тайный кабинет «Студиоло» в палаццо Веккьо во Флоренции. Студиоло служил своего рода лабораторией с музеем и библиотекой. Внутри комната была украшена фресками на герметические сюжеты. На сводах изображены аллегории четырех стихий, а на медальонах в стенах расположены картины со сценами, соотносящимися с элементами воздуха, воды, огня и земли. На другом образе мы видим работу в алхимической лаборатории, среди экспериментаторов — сам Медичи и его помощники (1).

Рис. 1

Наравне с Флоренцией, Рим в Новое время становится одним из крупнейших алхимических центров. Увлечения алхимией в Риме не ослабевают в XVII в.: в город сбегает принявшая католичество королева Кристина Шведская (1626–1689). Она организует дистиллярий в палаццо Риарио, где пытается самостоятельно добыть красный эликсир. Королева переписывается об алхимии с одним из римских кардиналов и высказывает мнение, что философский камень может помимо прочего помочь выращивать растения не в сезон. Она собрала вокруг себя многих талантливых златоделов. Один из них, маркиз Массимилиано Паломбара, в 1680 г. строит в Риме «алхимические врата» с таинственными символами, чтобы увековечить результат трансмутации, которую в 1669 г. в палаццо Кристины совершил некий незнакомец, сразу же после этого таинственно растворившийся в воздухе (2).

Рис. 2

Пожалуй, самым известным придворным алхимиком можно назвать английского любителя тайных наук Джона Ди (1527–1609), состоявшего на службе у королевы Елизаветы — по некоторым версиям, он даже был ее шпионом на континенте. Ди занимался астрологией и магией гораздо усерднее, чем алхимией, на что указывают и дошедшие до нас артефакты, к примеру, его восковой диск, используемый для магических инкантаций (3), а также кварцевый шар для гаданий и колдовское зеркало.

Рис. 3

Хотя от Джона Ди не осталось ни одного трактата, целиком посвященного алхимии, кроме знаменитой, но едва ли имеющей отношение к практической или духовной алхимиям «Иероглифической монады», на активную лабораторную практику указывают солидные списки алхимических принадлежностей, которыми он владел. Уже в 55 лет Ди познакомился с Эдвардом Келли (1555–1597), магом и алхимиком, который стал его помощником: вместе с ним он пытался общаться с ангелами, а затем и отправился в путешествие по Европе. Там Ди и Келли посетили основные алхимические центры — Краков и Прагу. В последней жил известный покровитель алхимии, император Рудольф II, собравший при своем дворе массу талантливых златоделов, магов и астрологов. Ди уехал обратно в Англию, но его спутник Эдвард Келли остался при дворе Рудольфа, где написал несколько алхимических трактатов. Милость императора к нему быстро сменилась немилостью: покровитель хотел выпытать у него рецепт философского камня, посадив в тюрьму.