В соседней Швеции, стране, богатой рудами самых разных металлов, алхимия тоже была известна как минимум с XVI в. Занимались ей в основном представители знати (к примеру, один из принцев и один из епископов), шведские короли активно спонсировали лаборатории и покупали алхимические трактаты (6). Но популярна алхимия была и среди образованных людей знатного происхождения, о чем, к примеру, свидетельствует изображение из шведского атласа, пародирующее алхимические знаки (7).

Рис. 6

Рис. 7

Самую оригинальную трактовку алхимии в национальном ключе предложил шведский полимат и королевский библиотекарь Йохан Буре (1568–1652). В своей книге «Адулруна возрожденная» он комбинировал алхимию и рунную магию, пытаясь воссоздать некогда якобы существовавшую «нордическую каббалу». Согласно его учению, руны содержали в себя изначальную и нераздельную мудрость, включавшую в себя алхимию, астрологию, каббалу и магию. Буре следовал историческому направлению готицизма и предполагал, что предками шведов были готы — потомки короля Магога, внука Ноя, поселившегося в Стокгольме после потопа. Во время своего расцвета готы захватили все якобы нецивилизованные народы Европы и привили им (даже грекам и римлянам) высокую культуру. Хранители древнего знания, полученного Адамом напрямую от бога, они зашифровали его в своих рунах, форма которых могла открыть в т. ч. и тайны алхимии. Буре также считал, что даже само слово «алхимия» произошло от шведского adel-kyn-maija, переводимого как «благородная сила природы». Королевское искусство ученый рассматривал как науку о трансформации металлов и души алхимика. Буре был чрезвычайно образованным человеком, и читая Фичино, Мирандолу, Рейхлина, Агриппу и Парацельса, использовал их идеи для создания собственной теории. Помимо теоретической деятельности, он практиковал алхимию в собственной лаборатории и даже показывал эксперименты при дворе. Один из своих трактатов Буре посвятил королеве Швеции Кристине. Она тоже увлекалась алхимией и другими оккультными науками: при помощи философского камня королева даже якобы планировала произвести «трансмутацию» своего гендера, чтобы стать мужчиной.

Другой могущественный шведский придворный, тайный советник Густаф Бонде (1655–1712), следовал мистическим учениям шведского мистика Эммануила Сведенборга (1688–1772), считавшего, что видит мир духов, и немецкого алхимика Конрада Диппеля (1673–1734), пытавшегося создать искуственную жизнь. Бонде также активно практиковал алхимию. В одном из трактатов он описывал тело алхимика как печь, а желудочно-кишечный тракт понимался им как «секретный огонь». Пропуская маленькие кусочки золота через пищеварительную систему, экспериментатор, по его мнению, мог в течение многих лет создать алхимический эликсир внутри своего тела. Бонде уверял, что едва не достиг желаемого дважды, но каждый раз процесс приходилось откладывать из-за политики. Рецепты, оставленные тайным советником, поражают разнообразием ингредиентов: среди них можно найти даже кровь мальчика.

Однако не у всех шведов алхимические опыты заканчивались полной неудачей. В 1707 г. лифляндский аристократ Отто Арнольд фон Пайкуль был осужден на смерть в Стокгольме: чтобы спасти себя, он, как считалось, провел успешную трансмутацию свинца в золото прямо в заточении и предложил королю алхимический доход в сто тысяч риксдалеров ежегодно. Король отказал, а голова Пайкуля скатилась с плахи, но из уже изготовленного им алхимическим путем золота было выплавлено 147 монет.

В Финляндию алхимия пришла позднее, чем в более развитые Швецию и Данию — только в XVIII в. Финский капитан и изобретатель Магнус Отто Норденберг (1705–1756), учившийся в Швеции и Нидерландах, верил в силу божественного света творения, называемого урим и туммим (изначально — предметы одежды еврейского первосвященника иерусалимского Храма, описанные в Ветхом Завете), помогающих посвященному алхимику в его экспериментах. Сам он рассказывал, что его инициировали в некий тайный орден Урим в Санкт-Петербурге.

Сын брата Норденберга, Август Норденшёльд (1754–1792), стал последователем шведского мистика Сведенборга. В своей лаборатории в Уусикаупунки он написал трактат для короля Швеции Густава III. В этом труде златодел объединил религиозные воззрения Сведенборга с алхимическими теориями. При дворе ожидали, что Норденшёльд сможет обогатить страну, но сам алхимик надеялся, что удачная трансмутация в корне поменяет сложившийся политический строй, свергнув «тиранию денег».

Один из последних финских алхимиков, Якоб Валленберг (1756–1800), живший в финской Остроботнии, считал себя пророком, которому, помимо всего прочего, дан дар превращения гранита в золото: для этого он один раз пытался расплавить его, а в другой заставил своих последователей переносить набитый камнями гроб в соседний город, где они якобы должны были трансформироваться. Валленберг планировал использовать золото для покупки продуктов и сокровищ, но все попытки трансмутации были неудачными: когда разгневанные люди, таскавшие гроб, сообщили о провале, Валленберг объявил, что пока они ходили, ему явилось видение, в коем он узрел тщету богатства перед скорым концом света.

Придворная алхимия была практически повсеместно распространена в Германии, где возникло несколько крупных центров златоделия. Один из них располагался в нижнесаксонском городке Вольфенбюттель недалеко от Ганновера, другой — в тюрингском городе Гота, третий — на западе Германии, в Касселе, четвертый — в центре Реформации, Виттенберге, пятый — в прусской столице, Берлине.

Алхимические лаборатории для парацельсианских опытов в Вольфенбюттеле устроили герцог Юлий Брауншвейг-Вольфенбюттельский (1528–1589) и его сын Генрих Юлий (1564–1613). При этих правителях в местной библиотеке собрали множество томов по алхимии, которые стали основной современной коллекции. Герцоги поддерживали алхимиков в университете соседнего Хельмштедта, а Генрих даже стал его ректором и привлекал в академический мир все больше златоделов.

Примерно в то же время магистерий искал ландграф Вильгельм IV Гессен-Кассельский (1567–1592) и его сын Мориц (1572–1632). Им удалось построить в замке оборудованную по последнему слову техники лабораторию и собрать там библиотеку из 256 алхимических книг, многие из которых хранятся в Касселе и поныне. Ландграфы пытались создавать парацельсианские лекарства и наладили контакт с заметными иатрохимиками своей эпохи. Мориц финансировал кафедру медицины в университете соседнего Марбурга, куда устроились работать многие из его друзей по алхимической переписке.