– Эх, живьем бы взять мерзавца! – с чувством произносит Ромодановский. – Тогда бы все узнали.

Разумеется! При нынешних методах допроса тайн не бывает.

– И угораздило же поручика!

– Он хотел как лучше, – справедливости ради, вставляю я. – Оружие не использовал, пытался просто оглушить.

– Наградил Бог кулачищами! А теперь искать. Но должен за ним кто-то стоять!

– Беда в том, что подобное выгодно многим. Вопреки мнению Петра Алексеевича Европа населена нашими недругами, а вот настоящих и искренних друзей у нас мало, – делюсь своими банальными соображениями. – Необязательно против нас выступает кто-то из монархов. Весьма вероятно, некая группа влиятельных лиц, недовольная возвышением России. Посему предполагать можно долго, но кто против нас выступил в реальности, путем рассуждений мы не узнаем. Нужна хоть какая-то зацепка, хоть один след.

Ромодановский тяжко вздохнул. По части добывания доказательств он был докой, благо его-то методами можно было вытянуть правду практически из любого человека. Беда, что вытягивать было не из кого.

– Можно дать Ардылову скрытую охрану. Чтобы он сам не подозревал, а где-то рядом была пара человек, – подсказал я. – На случай если еще к нему подойдут, чтобы можно было повязать. Ведь не просто так это Прибылович подсел именно к нему! Знал наверняка. В случайности я не верю.

– Я тоже.

Можно сколько угодно твердить о шпиономании и происках враждебных сил, сводя все к заурядной паранойе, однако в реальности закулисная война действительно существует почти столько же, сколько существуют страны. Каждый блюдет собственные интересы всеми доступными и недоступными способами. А ведь помимо государственных всегда существуют интересы частных групп. Если те группы достаточно могущественны, чтобы вмешиваться в большую политику.

– Сама собой напрашивается Польша, вернее, второй король с его приближенными. Благо и фамилия тоже распространена там. Но не факт, – делюсь простейшими соображениями. – Лещинский обязан бояться, что мы в очередной раз поддержим конкурента. Собственно, уже поддерживаем. Да и ближайшие соседи, мать их ети! Хотя… Спрашивали ведь место, где мы якобы были. А поляки моря не бороздят, и наши океанские вояжи им безразличны. Следовательно, Прибылович – агент не их. Его использовал кто-то другой.

– Вот именно. – В отличие от монарха никакого пиетета к европейским державам Ромодановский не испытывает и в каждой видит притаившегося врага. – Польша – очень просто. Они тоже могли взбунтоваться неспроста. Лещинский – французский ставленник.

Боярин смотрит на меня сурово. Все-таки явились мы сюда из Франции, кое-кто из нашей компании даже являются формально французскими дворянами. Хотя это же не означает, будто мы отвечаем за политику «короля-солнца».

– Французский, – соглашаюсь я. – Мы попробуем что-то узнать по своим каналам, только сомневаюсь в успехе. Решение может быть принято на самом высоком уровне, куда ходу нет.

Разведка находится в стадии становления. Фактически ее как бы нет, во всяком случае, нет никакого органа управления, даже тайного. Так, лишь добровольные платные осведомители при разных дворах и в разных странах. Кое-что в этом направлении делают послы и посланники. И никаких Штирлицев. А уж узнать, что реально творится за кулисами событий, вообще является редчайшей удачей.

Ромодановский сопит в ответ. Он сам прекрасно все понимает. Взяли бы Прибыловича живым, и сколько проблем бы разрешилось само собой! Понятно, о истинных заказчиках исполнитель наверняка понятия не имел, зато вынужден был бы поведать о помощниках в городе. Такие вещи в одиночку не делаются. Хотя бы какая-то поддержка все равно необходима даже самому отпетому авантюристу.

– Попробуй. – В голосе боярина сквозит сомнение.

Если честно, и у меня никакой уверенности нет.

Насколько легче быть флибустьером под командованием лихого капитана!

Паруса на горизонте были замечены с дежурного кабаньера. Оно понятно: чем выше, тем дальше видно. Точное количество сразу подсчитать не удалось. Наверняка какая-то часть скрывалась за горизонтом.

Сигнал был подан сразу, однако находившийся в крепости Ширяев тревогу объявлять не стал. Скорости кораблей небольшие, сближение займет несколько часов, так к чему людей дергать раньше времени и заставлять находиться на боевых постах? Вымотают нервы раньше времени. Пусть спокойно пообедают, и тогда уже…

Кому не стало покоя – это казакам. Их усиленные разъезды помчались вдоль всего побережья. Не факт, что очередная попытка десанта совершится прямо под стенами крепости. И прозвучала тревога морякам.

Их в данный момент находилось в Керчи немного. Флот в основном был занят войсковыми перевозками. Доставлял пополнение или сюда, или поближе к Перекопу, а затем вновь уходил к Азову за очередной партией солдат. Да еще на обратной дороге занимался всевозможными эволюциями в преддверии морских сражений.

Сражение явно было на носу, а из флота – лишь два небольших линкора, «Двенадцать апостолов» и «Три святителя», да три фрегата, тоже малых, названных так с большой долей условности. Плюс – полдюжины галер да несколько посыльных люггеров и прочего для серьезного боя с турками малопригодного.

Повезло лишь в одном. Сорокин словно предчувствовал и задержался здесь же. Вернее, у удачи имелись конкретные причины. Костя решил повторить старый рейд вдоль Крымских берегов и дальше. В прошлый раз подобная шутка удалась. Но тогда турки вообще не ожидали появления в их внутреннем море чужих кораблей. Сыграл роль фактор внезапности. Османы не могли поверить своим глазам, и победы достались играючи.

Сейчас ситуация была несколько иной. Разумеется, султан вряд ли ожидал повторения рейда. Русские корабли крайне редко вылезали в Черное море. В основном они шлялись по мелковатому Азовскому. Да и наверняка у турок имелись шпионы, и численный состав флота они себе более-менее представляли. Как и размеры и мощь кораблей. Но флот Порты был замешан в воинских перевозках. Разумеется, сюда были стянуты далеко не все силы, только и задействованные превышали русские в несколько раз. Наверняка какой-нибудь капудан-паша думает, что противник ушел в глухую оборону да превратился в морского извозчика. Попасть в Азовское море османам было затруднительно. Прежде Керченский пролив миновать надо с его уже русской крепостью.

Появление турок могло означать, что они не только решили вернуть себе Керчь, но и прорваться дальше для генерального сражения с русскими моряками. Хотя вполне вероятно, сражение в их планы не входило. Со всем флотом, о возможном наличии кораблей в проливе турки должны были знать.

– Жаль, наших со мной маловато, – вздохнул Сорокин.

Они с Ширяевым стояли вдвоем на крепостной стене и ждали уточняющих донесений о силах противника.

Под «нашими» понимались бывшие флибустьеры, ходившие в Карибском море под Веселым Кабаном. Те, кто вслед за былым предводителем перебрался в Россию после заката пиратской вольницы.