Мазепа сам обязан понять, что совершил откровенную глупость. Единственное, на что он теперь мог рассчитывать, – бежать за пределы страны. В Польшу, в крайнем случае – в Турцию. Петр Алексеевич простить казнокрада мог, а изменника – никогда. Светила гетману плаха, и хорошо еще, если с отсечением одной лишь головы. Могли четвертовать. А перед тем – неизбежно – должны были долго и изощренно пытать, узнавая, кто еще был в сговоре.

Только бежать! В моей истории это удалось, и Мазепа умер… Фиг знает, где он умер. Никогда не интересовался. В этой – судьба пока не изрекла веского слова.

Гоняться за изменником самому императору было не с руки. Булавина шлепнули собственные подельники, бунт на Дону угас. А гетмана обязан был отловить Алексашка. Может, отловит.

Петр же примчался к нам хлебнуть морского воздуха. Он был доволен бегством турецкого флота и даже простил своевольство Сорокина и Ширяева. Даже обещал выбить какую-то специальную медаль, пока же возложил на обоих ленту Андрея Первозванного.

– Петр Алексеевич, не дело монарха огромной державы выходить с эскадрой в военную пору, – как можно тверже заявил я, уже понимая, что царь увяжется с нами.

– Сие токмо мне решать, – отрезал Петр. – Я еще и контр-адмирал флота российского.

– Хорошо. – Я понял, что переубедить государя мне не удастся. Петр очень сильно жаждал морской победы и непременно желал быть ее активным участником. – Но в море слушать меня, словно Господа Бога. Никакой самодеятельности. Командующий должен быть один.

И вот наш флот шел по волнам, огибая невидимый с кораблей полуостров. Путь был выбран с таким расчетом, чтобы и нас не заметили с берега. Совсем незаметно пройти не получилось. Дважды на горизонте возникали паруса. Принадлежность их не вызывала сомнений. Уже несколько веков никаких других кораблей, кроме турецких, в Черном море не было. Может, контрабандисты, однако те пользовались небольшими суденышками, здесь же оба раза мы имели дело с маленькими флотилиями. Один раз туркам удалось уйти, воспользовавшись надвинувшейся ночью. Второй раз бегство удалось наполовину. Два корабля смогли удрать, два – фрегат и линкор – отстали, и на них пришелся наш удар.

Хотя… Настоящего боя не было. Мы смогли взять линкор в клещи, он даже дал один залп, после чего получил сразу пять наших. Грот-мачта рухнула, а следом кормовой флаг пополз вниз. Османы были настолько напуганы предшествующим нападением у Керчи вкупе с видом огромной – в двадцать один вымпел – эскадры, что решили сдаться. А вот фрегат посопротивлялся. Целых пятнадцать минут. Но с какой гордостью Петр первым вступил на его палубу, когда и эти турки сдались!

Наверно, с неменьшей, чем я, первым вылезший на берег Ахтиарской бухты. Чуть в стороне лежал мыс Херсонес с развалинами древнего города. Там очень давно никто не жил. Греческая колония, не скажу даже с ходу, какого именно века, пережила античность и вроде бы прекратила существование в Средневековье. Точно не помню, кому она принадлежала тогда, не настолько силен я был в истории, теперь же разве знатоков вопроса спрашивать. Может, и спрошу, но настоящее в данный момент важнее далекого прошлого хотя бы тем, что именно от дня сегодняшнего будет зависеть грядущее. Этакое смешение времен, и ладно – не падежей.

– Здесь будет город заложен, – цитата сорвалась сама собой. – Государь, обратите внимание. Лучшего места для главной базы флота мы во всем Крыму не найдем. Тут разместятся сразу штук пять эскадр, таких, как наша. А еще – южная оконечность полуострова. Лучшее место во всем Черном море и для базирования, и в качестве опорной точки, из которой под контролем можно держать все местные просторы. Отсюда постоянно будем держать под ударом Константинополь. Если возникнет необходимость.

Глаза Петра сверкнули, и вопрос с городом можно было считать решенным.

– Сейчас двинемся на Бахчисарай. Думаю, особых сложностей не возникнет. Главное – соблюдать охранение на марше. А хорошо подготовленную пехоту никакая кавалерия победить не сможет. – Мне вспомнился давний рейд на Кафу, совершенный как раз с Егерским полком. Если вспомнить, что солдаты были теми же, во всяком случае, наполовину – точно, то уверенность в успехе у меня была полной.

– Гут, – почему-то по-немецки согласился император.

– Ширяев нанесет удар от Акманая, Клюгенау – от Перекопа. Гранье пока продолжит удержание перешейка, – продолжил я, а затем перескочил на другое. – А город здесь мы назовем Севастополем. Городом Славы по-гречески. Раз греки селились здесь первыми и мы в некоем роде наследники, то… Я думаю, он немало принесет ее нашему Отечеству.

– Город Славы… – Петр словно пробовал имя на вкус. – Севастополь… А что? По-моему, в самый раз, – и еще раз с удовольствием повторил: – Севастополь…

– Это и есть столица? – Петр смотрел по сторонам с некоторым недоумением.

Он не понимал восточных красот, зато продолжал восхищаться красотами западными. А тут двухэтажные домики, где второй этаж нависает над первым, узкие улочки, и даже ханский дворец с минаретами по бокам ничем не напоминает царские и королевские жилища, хотя сразу подчеркивает: здесь обитает человек не простой.

– Да, знаменитый Бахчисарай.

В отличие от императора Командору здесь явно нравилось. Что-то новое, интересное, да и не такое уж маленькое по здешним меркам. Около двух тысяч домов будет точно. Странно, но в городе проживало достаточно много греков, в чьих руках были сосредоточены основная торговля и ремесла. И православные вроде.

– Знаменитый, – буркнул Петр. – А смотреть толком не на что.

– Почему же? Любой населенный пункт строится из подручных материалов, у нас из дерева, в Европе и здесь – из камня, а форма строений уже зависит от климата. В здешних краях даже зимой довольно тепло. Снег редкость. Вроде тут где-то есть фонтан. Наверно, во дворце, – Кабанов помнил название поэмы Пушкина, но саму поэму толком вспомнить не мог.

– Что за фонтан?

– Откуда я знаю? Слышал что-то, не помню, от кого. А главное – это же столица.

Столиц пока доводилось брать мало. В основном в века прошлые, поминаемые разве в летописях. Та же Рига или Ревель считались просто городами. Что до размеров, большинство главных городов в Европе тоже не отличались величиной. Особенно в многочисленных германских государствах. Да и Стокгольм насчитывал около восьми тысяч жителей. По меркам выходцев из будущего – этакий районный центр.

– Да, столица, – улыбнулся Петр. Его улыбка сулила мало хорошего. – Сжечь здесь все, чтобы татарам неповадно было!

– Зачем, государь? Мы же пришли сюда не как налетчики, а как хозяева. Навсегда. Не по-хозяйски это. Живут же в империи казанские татары, будут жить и крымские. Пусть не сразу, постепенно, однако присмиреют, займутся обычным хозяйством.

– Столицу надо будет перенести к морю, – царь был в своем репертуаре.

– Они народ степной, а не морской. Да и у моря здесь нам нужна не столица, а база флота. Укрепления, дома для офицеров, матросов и их семей, береговые службы… В качестве торгового порта Ахтиарскую бухту использовать смысла нет. Потом товары придется тащить через весь полуостров.