Бульдожка, которую тогда звали Ириной, по личным способностям была на голову выше остальных пяти девиц из своей группы и вообще едва ли не лучшей из всех дам нашей профессии, с которыми меня сталкивала судьба. За прошедшие годы она, ничуть не сомневаюсь, еще кое-чему обучилась. Поэтому идеальным результатом нашего поединка будет моя неявка на него.

Мне надо как следует испугаться и спрятаться. До приезда курьера от Грека остается не больше суток. Как-нибудь продержусь.

Как выяснилось, ни черта у меня из этого не вышло. Бульдожка в очередной раз сработала выше всяких похвал и нанесла такой удар, которого я совсем не ожидал.

Юность моя прошла скучно и однообразно. Когда мои сверстники от всей души оттягивались на дискотеках, я лазил по горам, убивал и очень старался выжить. Те папенькины сынки, которые смогли увернуться от исполнения священного долга, рыскали по столице в поисках модных шмоток, а я, бедолага, порой искал щель между камнями, чтобы укрыться от пуль. Они холили ногти и ухаживали за волосами, а я смазывал и протирал оружие, чтобы не подвело в бою. Ребята бегали по бабам, мне же приходилось уносить ноги от бледной старухи с косой. Поэтому я до сих пор терпеть не могу вертеться у зеркала или шляться по магазинам, а приходится. Работа такая.

Сегодня с утра я первым делом переехал в отдельный коттедж, принадлежащий небольшому, но достаточно приличному отелю, расположенному в тихом районе подальше от центра, и тут же отправился за покупками. Вернулся ближе к обеду, нагруженный обновками как последний ишак, разложил их на диване и принялся прихорашиваться и любоваться собой.

Телефон зазвонил в половине третьего.

— Да.

— Добрый день, сеньор, это Пьер. — Мужчина хмыкнул. — От донны Розы.

— Рад вас слышать, — бодро отозвался я. — Где вы находитесь?

— На автовокзале.

— Берите такси и приезжайте. — Я назвал адрес, прекратил разговор и, посвистывая, продолжил свое занятие.

Так, пока все идет нормально. Место я выбрал достаточно удобное, остается дождаться посланца от Грека, разжиться денежкой и стать наконец достойным членом общества, то есть человеком с паспортом. Вернее, двумя разными, не особо похожими друг на дружку, достопочтенными джентльменами.

Первый из этой пары — сухощавый подтянутый мужчина, явно отставной вояка. Тяжелая, слегка выдвинутая вперед нижняя челюсть. Коротко стриженные каштановые с проседью волосы, прямая спина, развернутые плечи, гордая посадка головы человека, привыкшего отдавать и исполнять команды. Легкий оливковый китель с накладными карманами, брюки того же цвета.

Татуировку в тему на левое предплечье я нанесу чуток попозже. Сейчас это не проблема. Делается быстро, выглядит как настоящая и достаточно легко смывается.

Вторым номером будет самый настоящий ботаник, хрупкий персонаж интеллигентного вида, сутулый и слегка кособокий. Этому типу предстоит щеголять в однотонных мешковатых шмотках, таскать на носу очки в круглой оправе, седоватую бородку с усами и трогательно прикрывать обширную лысину неопрятными пегими прядями. Да, несколько карикатурно, но, думаю, пока сойдет.

Второй раз телефон зазвонил, когда я аккуратно раскладывал по коробкам парики и кое-что другое. Мне пришлось навестить театральную лавку, расположенную в центре города, и как следует тряхнуть там мошной.

Неужели тот самый Педро взял напрокат вертолет! Уж что-то слишком быстро он до меня добрался.

Я взял со стола телефон. Это был совсем другой человек. Тот самый Макс из Тиберии, выдающийся карьерист и большой любитель местных красных вин.

— Здравствуй, — удивленно сказал я. — Какими судьбами?

— Привет, — сдержанно отозвался он, и я сразу понял, что случилось нечто отвратительное. — Слушай меня внимательно.

— Слушаю.

— Тут кое-кто держит меня под прицелом.

— И что этому человеку надо?

— Чтобы я позвонил тебе и пригласил на встречу.

— Даже так?

— Да, — подтвердил Макс. — Я не стал спорить и набрал твой номер. — Он помолчал немного. — Не вздумай приезжать. Удачи.

— Макс! — заорал я, только в ответ прозвучал не его хриплый голос, а нежное девичье сопрано:

— Добрый день! — Она еще и рассмеялась, мразь такая. — Что-то ты, дружок, занервничал. Узнаешь?

Бульдожка, конечно, кто же еще? Все-таки она меня вычислила.

— Что тебе надо?

— Ты и только ты, — просюсюкала она. — Я так соскучилась по тебе, милый мой. Ведь ты придешь ко мне, правда?

— А если нет?

— Тогда твой друг умрет. — Она опять хихикнула. — Видишь ли, минуту назад у него еще не было пули в животе, а теперь уже есть. Сам понимаешь, на такой жаре счет идет даже не на часы.

— Твои условия?

— Ты приезжаешь в указанное мной место, и я тут же вызываю «Скорую». Поспеши, дорогой.

— Не пойдет. — Я вытер рукавом разом взмокшую физиономию. — Даже и не мечтай.

— Неужели? — Она опять рассмеялась. — Тогда почему ты до сих пор со мной разговариваешь?

— Где вы находитесь?

— На авеню, погоди… Арекипа. Я правильно прочитала?

— Почти. Слушай сюда. — Я раскрыл туристический справочник. — В двадцати минутах езды на северо-восток будет муниципальная больница. Подъезжаешь к воротам и ждешь меня.

— А почему я должна думать, что ты не пришлешь вместо себя наряд полиции?

— Потому что в этом случае ты успеешь пристрелить Макса.

— Какой же ты все-таки рыцарь, Володечка!

В той позапозапрошлой жизни, когда я был преподавателем, а эта тварь — прилежной ученицей, меня, помнится, называли Владимиром. Точнее, Владимиром Георгиевичем.

— Ладно, уговорил.

— В какой машине вы будете меня ждать?

— Темно-синий «Понтиак», номер… Записал? — с издевкой победительницы спросила Бульдожка.

— Ага, — смиренно отозвался я. — Жди.

Я поднял руку и вяло пошевелил пальцами. Желтая машина притормозила и остановилась у обочины. Мы, то есть я сам и миловидная дамочка, прилипшая к моему боку, не размыкая страстных объятий, загрузились на заднее сиденье.

— Едем к тебе, правда, милый? — проворковала она.

Водила глянул на нас, голубков, в зеркальце и одобрительно мне подмигнул.

— Да, конечно, — заявил я и назвал адрес.

Машина тронулась. Моя спутница прильнула ко мне, обняла правой рукой за шею, а левой незаметно прижала к животу ствол.

— Вот видишь, как здорово все прошло, — тихонько сказала она и лизнула меня в ушко. — А ты, дурачок, боялся.