После госпиталя я угодил в учебку, где осваивал и такое вот использование холодного оружия. Позже целых три месяца мне ставил руку один ворчливый дедок, диверсант Великой войны. В результате мне настолько понравилось это занятие, что я до сих пор время от времени швыряю ножи и прочие острые предметы в разделочную доску, висящую на стене моей кухни. Такое дело очень успокаивает нервы, знаете ли.

— Не стрелять! — выкрикнул я и тут же рванулся к Бульдожке.

Она откинулась на спинку дивана, красивая, молодая и капельку удивленная. Нож по самую рукоятку вонзился в ее горло. Она чуть-чуть подергалась, попыталась поднять ствол и затихла.

— Закрой дверь! — не оборачиваясь, скомандовал я.

— Уже, — донеслось в ответ.

Я подхватил девушку на руки и поволок в ванную. Не хватало еще, чтобы она тут все измазала кровью. Через минуту я вернулся и обнаружил своего спасителя сидящим в кресле.

— Пьер, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно, — отозвался он. — От какой-то донны Розы.

— Спасибо, друг. Ты мне здорово помог. Самого не задело?

— Обошлось. — Пьер усмехнулся и ткнул пальцем за спину. — А вот его наповал!..

Так оно и было. Пуля, выпущенная Бульдожкой, угодила прямо в лоб оленю с картины, висящей на стене.

— Не повезло ему. — Я присел на диван, благо место освободилось. — Кстати, где твоя шляпа, Пьер?

— Валяется в урне. — Парень закурил, и я заметил, что руки у него совсем не дрожат. — Этот фасон только что вышел из моды.

Для того чтобы попасть в рай, совершенно не обязательно помереть, а до этого долго и праведно жить. Достаточно просто купить билет и сесть в самолет. Что я, собственно, и сделал. Благо рай от меня не так уж и далек, всего каких-то два с половиной часа лета.

Есть на планете Земля пара-тройка мест, где хочется остаться надолго, может быть, насовсем. Там всегда тепло, но не жарко, песчаные пляжи с пальмами, бухты с прозрачной, кристально чистой водой, волны у горизонта. Улочки настолько красивые, что больше похожи на декорации к доброму сказочному фильму. Они такие чистые, как будто их ежедневно моют с мылом и шампунем. Так оно и есть, моют и скребут, а еще не плюют под ноги и не разбрасывают всякую дрянь.

Рестораны, бары, музыка, вкуснющая еда, коктейли, вина, далее по списку. Божественно красивые, дьявольски раскованные туземцы, все как один милые, симпатичные и улыбчивые. Ко всему прочему они не имеют дурной привычки чуть что хвататься за колющие и режущие предметы. Ну и, естественно, туристы, совершенно обалдевшие от всей этой прелести, не верящие в счастье, свалившееся на их головы.

Когда-нибудь, может быть, я приеду сюда и останусь надолго. На пару недель, а то и на целый месяц. Буду самозабвенно бить балду, днем нежиться под солнышком, а по вечерам, приодевшись и наведя красоту, во весь рост оттягиваться в ресторанах под открытым небом в приятной компании черных, белых, коричневых, серо-буро-малиновых в крапинку красавиц. Засыпать в приятной компании под утро и просыпаться под пение тропических птичек, а не мат грузчиков под окном и шум моторов. Но это будет потом.

Сейчас я приехал сюда исключительно по делу. Поэтому спустился под землю и прокатился три остановки в ярко-зеленом вагоне. Не поверите, но в раю, оказывается, есть метро.

Я выбрался наверх, неторопливо перешел через дорогу, миновал уличное кафе и повернул направо. Осилил пару десятков истертых каменных ступенек, принял влево, прошел еще немного и оказался на тенистой улице, застроенной разноцветными домами в два и три этажа, можно сказать, здешней Рублевке.

Я подошел к воротам, нажал на кнопку домофона и замер в ожидании.

— Ну? — донеслось оттуда после довольно продолжительной паузы. — Чего надо?

Я оскалил зубы в улыбке, а они у меня ровные-ровные и белые, потому что не свои, и даже слегка поклонился.

— Добрый день. — Я приветливо помахал ручкой и сказал: — Мне нужен господин Хант.

— Как вас представить?

— Как человека, которому назначено на половину третьего пополудни.

— Ждите, — буркнул тот же самый тип.

Я успел выкурить пару сигарет, полистать местную газету и даже пожалеть о том, что не прихватил с собой раскладной стол и стул. Тогда можно было бы заказать в ближайшем ресторане обед и провести время с пользой для желудка. В доме, куда меня не особенно хотят пускать, ни есть, ни пить я ничего не собираюсь. Даже если будут настойчиво предлагать.

Раздался щелчок, калитка медленно отворилась и так же, не торопясь, закрылась, когда я вошел. Ко входу в дом вела дорожка, вымощенная плиткой.

Я поднялся по ступенькам, открыл дверь и оказался в прихожей. Совершенно пустой, не считая стола, стула и некоего шкафообразного типа. Он увидел меня и медленно, вразвалку двинулся навстречу. Подошел вплотную, замер и уставился на посетителя.

Я, в свою очередь, принялся любоваться им. Обалденно здоровый блондинистый мужик. Самую малость повыше меня и как минимум в два раза шире. Не знаю уж, чем он занимался в прошлой жизни: играл в американский футбол, тягал железо или таскал на горбу рояли, но впечатление, скажу честно, производил устрашающее.

Длиннющие, до колен, ручищи, перевитые канатами мышц. Толстенные короткие ноги, напоминающие колонны. Нос, расплющенный по щекам, крошечные ушки, похожие на пельмени, глубоко посаженные злобные кабаньи глаза.

— Привет, — пропищал я и шагнул было вперед.

Он неожиданно быстро для таких габаритов выбросил вперед руку, и я уперся хилой грудью в его ладонь.

— Не надо спешить, — пробасил этот жуткий монстр.

Тут в прихожей появился молодой человек приятной наружности, подошел ко мне, очаровательно улыбнулся и протянул руку.

— Добрый день, сэр! — Его английский был почти безупречен. — Позвольте представиться, Алекс, секретарь господина Ханта. Как добрались?

— Изумительно, — ответил я и тоже улыбнулся, хотя мне и не очень хотелось это делать.

— Хозяин ждет вас, — торжественно заявил, почти пропел милый юноша. — Позвольте проводить.

Ну, как такому откажешь.

— Друг мой! — Свен поднял голову от бумаг и сделал вид, что прямо сейчас выскочит из-за роскошного письменного стола и заключит меня в объятия. — Какая радость, что нашли время заглянуть!

— Искренне рад встрече, — отозвался я, уселся в кресло и слегка поморщился.

Тот монстр в прихожей учинил мне самый настоящий обыск. В ходе его он пару раз ненавязчиво ткнул толстенным как кабачок пальцем мне под ребра и похлопал ладошкой по почкам. Ласково, но очень больно.

Минуту-другую мы просто молчали и смотрели друг на друга. Так ведут себя близкие люди, встретившиеся после долгой разлуки. Я излучал радостную, несколько натянутую улыбку. Он поглядывал на меня с грустью и легкой затаенной обидой.