– Не позволю. Сначала скажите… – я демонстративно прочитала с визитки: – господин Дерек Смит, адвокат. Зачем явились? Отсуживать у нас вроде бы больше нечего.

– Зачем отсуживать? – улыбнулся он. – У меня для вас, наоборот, хорошие новости. Я здесь для того, чтобы помочь вам вернуть причитающееся вам по наследству.

И с чего это вдруг нам такое счастье привалило? Я уже открыла рот, чтоб озвучить свои сомнения, но тут…

– Вернуть? – в дверях стояла сияющая мама. – Проходите молодой человек, проходите! Действительно очень хорошие новости.

Настолько хорошие, что она достала из буфета дорогущий сервиз – осколок нашей прошлой жизни – и почти силой усадила адвоката пить чай с печеньем.

– А теперь расскажите нам все по порядку, – мама поставила на стол вазочку с вишневым джемом и закуталась в шаль. Глаза ее радостно блестели.

– Ваш бывший муж и зять, мистер Джонсон, в настоящее время находится под следствием за подделку документов, мошенничество и махинации. – господин Смит аккуратно отхлебнул чаю и продолжил: – А также является подозреваемым в деле об убийстве.

– В убийстве? – испуганно переспросила мама и посмотрела на меня.

Я пожала плечами. Почему-то меня это не удивило. Совсем. Странно, что мой дорогой муженек только убийца, а не серийный маньяк.

– И кого он убил? – осторожно спросила я.

– Есть подозрение, что ваш бывший муж причастен к убийству вашего отца и его юриста.

Что?! О господи. Я обняла побледневшую маму за плечи, накапала успокоительного в ложку и дала ей выпить. Бедный папа. Он так радовался «сделке века», а она убила его, почти убила маму и сломала мне жизнь.

– Значит, завещание было поддельным, – уточнила я. – И мы можем получить все имущество обратно?

– Да. Только не сразу. Следствие, а потом судебное разбирательство могут затянуться на годы. Но вполне вероятно вернуть пока хотя бы часть. Именно этим я и займусь.

– И во сколько ваши услуги нам обойдутся? – спросила я.

Сомневаюсь, что такой холеный тип работает за центы.

– Не беспокойтесь, – ответил он. – Мои услуги уже оплачены.

– Кем? – я услышала свой голос как будто бы со стороны: таким низким и хриплым он стал.

Потому что я уже догадывалась «кем». В мой самый первый день в его доме он спросил, что случилось с моим замужеством, моим отцом и моим состоянием, и никак не отреагировал на мой ответ. Я тогда посчитала, что ему всё равно. А он просто молча решил проблему.

– Заказчик пожелал остаться инкогнито, – мягко, но непреклонно произнёс адвокат.

Ясно. Скоро грядет свадьба, и заказчику совершенно не нужны слухи о том, что он принимает участие в делах своей бывшей.

– Вы говорите… – несмело сказала мама. – … нам вернут наше имущество?

– Не всё сразу, – терпеливо повторил адвокат. – Но вы получите достаточную сумму уже сейчас.

Но мама отмахнулась от него, словно это было совершенно неважно.

– А дом? Наш дом! Мы можем его вернуть?

И столько было надежды в этих словах… Но мистер Смит со вздохом покачал головой.

– К сожалению, дом был продан, и сейчас у него другие владельцы. Но вы получите полную компенсацию…

Я видела, что мама его не слушает, и понимала почему. Ей не нужна была компенсация. Ей нужен был дом – то место, где она была счастлива. Где мы были счастливы.

Мистер Смит уже ушёл. Мама давно уснула. А я сидела в темноте, держа телефон в руках. То начинала набирать номер Алекса. То вновь сбрасывала. Он столько сделал для нас, что это просто невозможно оценить. Очень хотелось сказать ему «спасибо». Хотя бы просто послать короткое сообщение. Вот только нужна ли ему моя благодарность? Он и раньше часто решал мои проблемы, молча, ничего не требуя ничего взамен, и даже не упоминая об этом. Может, все, что случилось в последнее время, для него это просто расстановка точек над «И»? Может, после нашего расставания осталось столько всего незавершенного, недосказанного, недоделанного, что зудело, кололо, мешало ему идти дальше? Вот он и завершал. Переспал со мною, пожил в одном доме, решил напоследок мои проблемы и тем самым, так сказать, закрыл все гештальты?

Алекс подвел жирную черту, за которой оставил и детскую глупую любовь, и несбывшиеся планы, и тот самый дуб в укромном уголке старого парка… Освободился от прошлого, чтобы с чистого листа строить свое будущее, в котором мне больше не было места.

Я тихонько положила телефон на тумбочку.

Не нужна ему моя благодарность.

И я ему больше не нужна.

Деньги пришли на счёт уже спустя пару дней. Мама радовалась, как ребенок на Рождество.

– Дженни, милая, – восторженно говорила она, – Мы так долго экономили на всём, на чём только можно, что просто обязаны стать жуткими транжирами! Я ужасно соскучилась по дорогим бутикам! Вызывай такси, немедленно едем за покупками!

Противостоять ее счастливой улыбке и порозовевшим щекам? Да ни за что! Первым делом мы купили себе по сумочке от дорогого брэнда, несколько платьев и, конечно же – туфли. Восхитительные туфли. Маме – любимые бежевые, мне черные. Потом пришел черед белья, чулков и всяких милых женских штучек.

– Завтра снова поедем, – объявила мама, поднимаясь по лестнице.

Покупки за нами, отдуваясь, тащил таксист.

– Завтра мне на работу, – улыбнулась я.

– Дженни, милая, ты вполне можешь теперь ее бросить. Нет, Джен, я серьезно. Ты стала такая бледненькая, измученная… Это все твоя работа виновата!

Увы. Не работа. Но маме об этом знать необязательно. Работа, конечно, изматывала, зато отвлекала от жуткой тоскливой пустоты внутри, которую ничто не могло заполнить. Я словно плавала в вязком прозрачном желе: на поверхности бушевала жизнь, а вглубь проникали лишь ее отголоски. Я радовалась отраженной маминой радостью, огорчалась чужим огорчением, смеялась смехом Маргарет. Своего не было ничего. Пустота. Полный ноль. Лишь по ночам приходили они. Сны. Яркие, пряные, острые, наполненные светом и запахами, упоительными поцелуями, дразнящими улыбками. Алекс.. Он снился мне каждую ночь. Я ждала этих снов и… не хотела их. Слишком болезненными были пробуждения, слишком горькими. Жизнь словно тыкала меня носом, как нашкодившего котенка: смотри, Джен, смотри, что ты потеряла, что оттолкнула своими руками. От чего отказалась когда-то сама. А потом подступало спасительное желе, обволакивало, и несло меня дальше, в новый день, похожий на все предыдущие.

Но однажды Маргарет поймала меня в раздевалке перед сменой и прижала к стене. Буквально!

– Джен, что с тобой происходит?

– Ничего… – вяло улыбнулась я.

– Ни-се-го… – передразнила Маргарет умирающим голосом. – Именно, что ничего. Плаваешь тут как… медуза в соплях, смотреть тошно. Давай разбираться. С мамой сейчас все хорошо?