– Аллах всесильный… – простонал вконец измученный этой бесконечной лекцией Синдбад, – наконец ты добрался до сути! Так все же, что произошло с моей женой? Отчего она спит который уже день? Отчего лучи солнца не способны пробудить ее?

Феодор посмотрел на Синдбада так, словно увидел его первый раз в жизни. Более того, знахарь перестал вдохновенно вещать и наконец присел на перевернутый казан.

– А кошки? Кошки у вас есть дома?… – вполголоса спросил он, сменив и тон с менторского на обычный человеческий.

Синдбад пожал широченными плечами.

– И кошки, и коза, и собака…

– И коза, значит…

Эти слова болтливый знахарь почти прошептал. Его «водопад мудрости» иссяк столь стремительно, что Синдбаду даже стало страшно – не померещилась ли эта бесконечная болтовня.

Дело приблизилось к полудню, жара усиливалась. Странный знахарь наконец снял свои не менее странные сапоги из валяной шерсти.

– Как ты уже понял, выслушав меня и мои выстраданные годами скитаний соображения, твоя жена не имела дел с нечистыми, не была она и одержима бесами. Думаю, к ней не прикасался ни ифрит, ни джинн, ни иной маг…

«Ох, дурачок, как же ты ошибаешься… И зачем я только пришел сюда? Зачем слушал тебя? Отчего не сбежал, едва ты раскрыл свой рот?»

– Единственный выход, который я вижу, о вопрошающий, это излечение ее водой жизни из источника жизни…

Синдбад опешил. Надо было высидеть на солнце от рассвета до полудня, выслушать долгую лекцию о породах нечистых, куда более похожую на бред одержимого, чтобы получить вот такой совет?!

– Но что значит, уважаемый, вода жизни из источника жизни? – Юноша решил, что он сдержит свой гнев… Хотя бы до того мига, когда получит ясный ответ.

– Мне это уже неинтересно, ничтожный. Твоя жена больна, а не одержима, – вот ты и думай, что значит «вода жизни из источника жизни».

Гнев заполонил душу Синдбада. Пальцы его, доселе спокойно сплетающие тонкие проволочки в ажурную полосу, сжались (а кулакам юного кузнеца мог бы позавидовать любой воин) – и ажурное украшение превратилось в сморщенный комок.

– Ах ты унылый болтун! Пустой бурдюк! Ему неинтересно! Должно быть, поэтому тебя и изгоняют от всякого человеческого жилья вот уже который год!

– Отчего ты кричишь, ничтожный? – Выражению лица знахаря мог позавидовать любой монарх, столько в нем было изумления и презрения. – Ты же получил совет – вот и радуйся, ибо сам Феодор-умнейший снизошел до услуги к тебе.

– Снизошел, говоришь? – Синдбад нашел в себе силы улыбнуться.

И было в этой улыбке столько яда, что Феодору, всего миг назад надменному, как оракул в далеких Дельфах, стало страшно.

– И ответ, говоришь, получил… Отлично! Я принимаю твой совет. И совершенно бесплатно, заметь, не желая получить из твоих вонючих рук даже медного фельса, даю тебе свой. Убирайся сей же час из моего города! Да так, чтобы стражники, коих я вскоре приведу, не нашли ни тени твоих тряпичных башмаков, ни даже тени от твоего смрада!

И Синдбад встал во весь свой гигантский рост.

Должно быть, Феодору только сейчас удалось рассмотреть своего «вопрошающего». Или, что тоже возможно, уже не раз бывало, что неверный совет, неумное слово вызывали гнев в душах тех, кто пытался припасть к сухому источнику «его мудрости». Так или нет, сейчас сие было несущественно. А вот то, что через несколько минут здесь могут появиться стражники, и без того уже не раз пытавшиеся изгнать говорливого знахаря, было более чем очевидно. И пугало гораздо сильнее.

– Ну что ты, о мудрый вопрошающий? – залебезил Феодор. – Не стоит кричать – ты задал вопрос, я дал на него ответ. И мы квиты. Иди своей дорогой… Не мешай моим размышлениям.

– О да, – ухмыльнулся Синдбад, – я сейчас уйду. Я даже стражу звать не буду – лишь пущу слух, сколь верным и нужным оказался твой никчемный бред. А все потому, что ты испугался моего «холодного железа», настоящего, наговоренного истинными магами против таких неумелых колдунов, как ты…

Вот это был настоящий удар. Ибо если «холодное наговоренное железо» способно оказалось испугать его, знахаря, то никакой он вовсе не знахарь, защитник всех недужных и немощных, смелый воин, что противостоит злу, а сам – воплощение этого зла, бесенок, умеющий только болтать своим глупым языком.

С несказанным удовольствием Синдбад покинул смрадный и нелепый квартал колдунов. Свежий воздух, как ему сейчас показалось, можно было пить, как родниковую воду. Жар полуденного солнца, даже не в тени, был подобен теплому прикосновению ладони друга.

– Аллах всесильный, ну как же можно жить таким лживым шакалом?… Как случилось, что это ничтожество мнит себя излечителем хворей? Отчего?

– Оттого, юный кузнец, – услышал Синдбад рядом женский голос, – что его глупая голова еще не оказывалась так опасно близко к плахе. Оттого, что, нахватавшись знаний по верхам, он поспешил убраться из родных мест, где его бы очень быстро заперли в приют умалишенных или в тамошний зиндан – в назидание прочим недоучкам.

– Воистину ты права, незнакомка!

– Зови меня Заидат, я повивальная бабка.

Синдбад усмехнулся. Ибо Заидат была сильной и вовсе не старой женщиной, с лицом мудрым и спокойным.

– «Бабка»? Да ты не старше моей тещи, почтенная, а ее я всегда считал женщиной молодой и полной сил.

– Но как же мне еще назваться, юноша? Я помогаю малышам появиться на свет – так тебе больше нравится?

– О да, добрейшая, так мне нравится гораздо больше. Открою тебе секрет: утром, когда я спешил на поиски Феодора, оказавшегося просто бессильным болтуном, думал я, что с куда большим удовольствием искал бы повивальную бабку, дабы помогла она моей жене одарить меня наследником.

Заидат улыбнулась – именно так может улыбаться женщина, когда у нее на руках появляется малыш, новая жизнь, которую следует оберегать всеми силами и всем умением, присущим мудрым взрослым.

– Отчего, юноша, твое лицо стало столь печально? Быть может, вскоре так и произойдет… Но искать меня не нужно, я расскажу тебе, где живу…

– Должно быть, ты не слышала моего рассказа, почтеннейшая. Я пришел к болтливому недоумку лишь потому, что не смог добиться совета ни от имама, ни от лекаря, приверженца Аллаха всесильного.

– Но что же случилось?

И Синдбад в который уже раз за последние дни принялся рассказывать о том, как пытался разбудить жену утром после свадьбы, как поил ее крепким кофе… И что все было тщетно, ибо прекраснейшая из женщин улыбалась, но спала столь крепко, что даже дыхания ее слышно почти не было.

– Скверная история, друг мой, скверная. Увы, ни разумный лекарь, ни безумный знахарь тебе бы тут точно не помогли. К сожалению, не могу помочь и я: моих знаний достаточно для рождения здорового младенца, а вот что делать с таким крепким сном, я не знаю. Однако, мой мальчик, я знаю, у кого спросить совета. Не смейся – старуха Заидат, быть может, и походит на неумную сплетницу, однако не боится спрашивать совета у любого, обладающего знаниями, и не боится указывать на истинных мудрецов.