— Чего это тяжело? Ты на что намекаешь?! — перебила его мать, — Ты хочешь сказать, что я старая и немощная?!

Ой, вляпался, твою ж мать!

— Да нет конечно, ничего та...

— Ты хотел сказать, что я не могу справиться с каким-то одичавшим пацаненком?! Да?

— Нет-нет, что ты...

— То есть ты имел ввиду, что я не имею авторитета и не могу приструнить одного-единственного ребенка?!

— Да нет же! Ты прекрасный авторитет и можешь приструнить кого угодно! Ты эталон для подражания и...и...

— Так уж и эталон... — вмиг зардевшись и покрывшись румянцем, перебила Лилечка, — Так уж и прекрасна...

— Вот те крест! — Лев готов был даже молиться, если потребуется, лишь бы мать позаботилась о Степке.

Сам он, как оказалось, отец совсем никудышный, но Ольга-то еще хуже. Ольге он никак, ни при каких обстоятельствах не хотел отдавать сына. Можно быть каким угодно человеком, какой угодно женщиной, женой, подругой и товарищем, но равнодушие матери непростительно. Худшее из зол — это равнодушие. Даже Лиля вон, хоть и с закидонами, но уж сына в беде никогда не бросала и всегда была рядом.

— Ладно уж, — нарочито громко вздохнула мать, — Так и быть, поговорю с Аркашей, чтобы вел себя потише. А заодно и подкидыша твоего воспитаю.

— Лиля! — Лев приложил палец к губам.

Не хватало, чтобы Стёпка услышал эти ее слова.

— Молчу-молчу... но вообще не факт, что он твой сын, — шёпотом добавила она, но Лев так сердито взглянул на мать, что та тут же замолчала.

Разговор на эту тему состоялся вчера, и мама клятвенно обещала не говорить про Стёпку, что он подкидыш, прикормыш, Маугли и все в том же духе. В противном случае Лев готов был даже порвать с ней всякое общение, потому что, во-первых, это было несправедливо, а во-вторых, Стёпка маленький и беззащитный, чтобы дать отпор взрослой тетке, умудренной жизненным опытом. И его сын к тому же. А мать, в конце концов взрослая, и должна уже прекратить эту бессмысленную войну с собственным внуком.

Понятно, что ей не нравилась Ольга, не нравились обстоятельства появления внука в их жизни, но у всего ведь есть предел и у Льва он однозначно кончался. И Лиля прекрасно видела, что он пойдет даже на разрыв с ней, если она будет продолжать в том же духе.

— Ты его полюбишь, вот увидишь... — Лева ободряюще похлопал новоявленную бабушку по плечу и не увидел, как она буквально смухортилась в недовольстве от представленной перспективы.

— Аркаша, друг мой любезный, таки будь добр, засунь себя уже во что-то более располагающе к завтраку, чем вот этот шерстяной костюм... в доме дети...- ледяным тоном произнесла Лиля, нависнув над Аркадий Палычем всем корпусом, так, чтобы ему некуда было деваться от ее взгляда и от нее самой.

Аркаша горестно вздохнул, недобро зыркнул хитрым прищуром на Льва и с достоинством, ну как ему самому казалось, неспеша удалился в «свои» покои.

— Левушка, мальчик мой, а что там слышно об этой твоей американской невесте? Что-то ты все молчком-молчком, неужто скрываешь что от нас с Аркашей?

Спросила, а сама так хитро улыбнулась, будто гадость какую приготовила.

— Нет-нет, с чего ты взяла? — Лев как можно натуральнее улыбнулся в ответ, — Все хорошо.

— Ну-ну, — усмехнулась мать, и снова покосилась хитрющими глазами, да так, что у сына ком в горле встал.

А сама как ни в чем не бывало тост сыром намазывает, тихонько хихикает, будто что-то такое знает.

— Серьезно. Все нормально.

— Ну да, ну да... а ты, кстати, знал, что муженек у нее перед тем, как преставиться, завещание составил?

Лев кивнул, хотя не видел ничего такого в словах матери, чего бы он и сам не слышал от Анны.

— А... ну раз знал... — протянула Лиля, сделала глоток кофе и вдруг заговорщицки подмигнула, — Раз ты знал, что ее благоверный перед кончиной завещал все первой жене и пятерым детям и твоя суженая проиграла все суды, то тогда я спокойна.

— Не понял?!

Лиля довольно потерла руки и демонстративно зевнула.

— Лиля, можно поподробнее? — ласково и немного нараспев протянул Лев.

Мать довольно улыбнулась, ну как же, есть еще порох в пороховницах. Есть!

— Ну я не зна-а-а-аю...если ты прям просишь...

— Лиля!

— Значит не знал, — удовлетворённо кивнула мать. — Ну что ж... я тут кое-что выяснила, скажи спасибо Лиле. Лиля умная, Лиля добрая. Лиля тебе глазки затуманенные откроет, что же теперь, раз ты такой глупенький у меня уродился. Жаль, что в отца головой пошел, не в меня, ну да ладно. Что уж теперь сожалеть о сделанном. Что вылупилось, то вылупилось, обратно все равно не засуне...

— ЛИЛЯ!

— Ой, ну ладно-ладно, таки чего кричать, когда со слухом проблем не имеется...а вот когда ты был маленьким, у тебя ушко так часто воспалялось, что...

— МАТЬ!!!

— Ну вот, чуть что, сразу мать. А и поделом тебе, неблагодарное создание. А и говорили мне не связывайся с папашей Аверьяновым. Даром, что грубиян и бабник, вот теперь получаю за свою доброту! Короче Анна твоя мошенница. После своего американского умника, которой заключил с ней фиктивный брак и «забыл» сообщать о наличии кучи отпрысков, эта дамочка стала себе неженатых прежде и бездетных выискивать. На весь наш город один ты такой и остался...дурень!

Лев потрясенно молчал, не зная, как реагировать на ее слова. Ну понятно, что уже расстался с Анной, но каково узнать, что все это время тебя тупо разводили, напевая в уши слова любви? Права видно мать, детские отиты виноваты, не иначе...

Впрочем, черт с ней. Юрия он тоже уже рассчитал, так что скатертью дорога. Может быть, охранник и есть её счастье?

— Плевать, — наконец взял себя в руки Лев, — мы все равно расстались.

— Что?! — голос матери был подобен громовому раскату. — Так ты... а я... то есть ты сразу не мог сказать?! — прошипела она.

Лев не сразу осознал свою ошибку, а ведь надо было думать, что мать теперь надолго обидится. Она-то распиналась, надеялась своим расследованием и разоблачением разругать сына с невестой, а сынок уже и сам хорош, опередил её. Не положено! Нельзя так с мамой. Потому что мама самая умная и дальновидная. А Лев нет.

Она даже кусок сыра до рта не донесла. Так и застыла, не мигая, уставившись с немым укором на Льва.

Медленно опустила руку, так же медленно встала со стула и кивнула ничего не замечающему Аркаше, который в данный момент увлеченно трескал пельмешки, обильно политые волшебным мужским соусом — кетчупомайонезным.

— Пора будить ребенка, — каменным тоном сказала маменька и направилась наверх, пока Лев соображал, нужно ли сейчас что-нибудь говорить и пришел к выводу, что лучше дать ей остыть, а пока сделать вид, что его вовсе не существует.