быть. Но всё то время, пока волхв проводил обряд, присматривался к происходящему.

Глава 17

Старик знал своё дело. Уже пылал высокий костёр. Лучники стояли на своих местах. И родник, не скрытый за сорными травами, коих более не наблюдалось, журчал по-особенному весело, заполняя белую каменную чашу.

Сват подвёл к жениху невесту в накинутом на голову тонком белом полотне, из-под которого виден был лишь подол красного платья.

– Вручаю тебе Вторшок Родимович свою дочь наречённую Истому Лесяновну в законные жёны…

Ведьмак отвлёкся. В огород капища входили незваные гости. Людины из свадебного поезда расходились на две стороны, настойчиво раздвигаемые молчаливыми гриднями. По освобождённому проходу на первое место неторопливо вступали князья с боярином, позади них шли их жёны.

Последней в ворота скользнула волха, сердито глянула на ведьмака. В этот день она не скрывалась. И как ни странно было это видеть, оделась в женскую одежду. Наверное, старалась выглядеть попроще: поверх зелёного атласного опашеня, скарлатная() малиновая приволока, на голове девичий венчик. Лёгкий ветерок развевает, будто нарочно, ворох шёлковых лент и в косе, и в уборе.

Хороша! Видан даже заметил, как сильно задышал вой, рядом с которым она остановилась, как налились багрянцем его шея и щёки. Трудно противостоять её чарам, сложно не замечать красоту, пока не знаешь кто перед тобой.

Если же знаешь, то перемена наружности вызывает не меньшие подозрения, чем прежний вид. Интересно, в качестве кого она сейчас? А, впрочем – это было уже не столь важно для ведьмака.

Обряд не мог прерваться из-за того, что внезапно появились новые лица, хотя бы это были и правители. Людины кланялись, и то, без особого рвения. Ведь, как говорится в заветах – перед Богами все равны.

Волхв же, принеся дары Светлым богам, уже вёл пару вокруг огня, напевая особые благословляющие молитвы. И голос его не казался по-стариковски дрожащим, совсем наоборот, он выводил гимны красивым низким рокотом. Не возникало ни грани сомнения в том, что это пение – услада для богов.

И в момент, когда молодожёны встали на камень, завершив третий круг, огонь внезапно пыхнул голубоватым ясным пламенем, выстрелив в небо снопом искр. Собрание ахнуло в один голос. Агата же вздрогнула, и Акина, стоявшая рядом с ней, отступила на шаг назад. Обе они отчего-то побледнели, и вряд ли это было от внезапного испуга. Было в их страхе нечто особенное.

Вода же в чаше внезапно вскипела ключом, окутываясь радужной пылью, будто из родника выплёскивался смагов укроп(). Нисколько не дрогнув и не сомневаясь, волхв трижды щедро окатил и жениха и невесту «живой» водой. И снял-таки с головы девушки покрывало, скормив его жертвенному пламени.

Лучник передал стрелу Старшему свату, тот отдал её ведьмаку и уже тот, очистив её своей силой и нашептав заклятие на супружеское счастье молодых, передал её волхву. Старик в свою очередь почародействовал над ней, напевая свои вирши. Разделил на склонённой голове девушки золотые локоны, лежавшие до этого свободно, на две стороны.

Невеста, и впрямь, была хороша: юна, бела лицом, стройна фигурой. Карие глаза лишь коротко поднялись от земли, обвели собрание, задержавшись на муже, отчего щёки зарделись, и алые пухлые губы дрогнули, будто тщились что-то спросить.

Подскочили дружки, заплели волосы в две замужние косы. Уложили, укрыли сорокою().

Волхв же запел последнюю благославляющую песнь, закончив которую стал читать наставление молодым супругам.

Видан же, потянулся к поясной сумке и достал оттуда подвески с белым камнем и парными рунами.

Волхв уступил ему место, отступив немного в сторону.

– Очищаю, наполняю чистой силой Смаргла сеи камни, – запустил правую руку, коей держал свои подарки, во всё ещё жарко пылающий костёр. И огонь побелел светлее инея. – Питаю животворными струями небесного отца нашего! – Зашипела от раскалённого в пламени камня ключевая вода, унесла с паром, разрушила зло и навет.

– Традо. Истра. Весе. Ярга. Ладодея. – Запел на распев очистительные агмы, подступая плавно к молодожёнам, обходя их кругом, ровно столько раз, сколь чурами завещано.

И словно загудели ветры свирелями. Зазвенели небесные гусли. Пролился с ясного неба дождь благословения, коротким тёплым золотом.

– Примите от старого ведьмака его дар – обереги, что защитят вашу семейную жизнь от всякого худого взгляда, слова, али дела!

В шелестящей от лёгкого ветерка лентами и покровами тишине надел супругам подвески, заметив, как заблестели слёзы в глаза обоих. Ладно, дело! Провозгласил громко:

– Пусть сияют слова любви, будут жаркими объятия и верной семейная жизнь! Да будет так!

***

– Ох, ведьмак, – говорил седой Сваор, когда двигались они впереди возвращающейся процессии, – умеешь же ты вытягивать из человечьей души забытые чувства! Даже меня слеза прошибла!

– Так, что особого в моём действе, – усмехнулся Видан. – Если б нечего было вытаскивать, так и не вышло бы!

– А как же чудеса, что творились? Давно такого не видел!

Свадебный поезд двигался медленно, отяготившись ещё и другими гостями. Боярин и оба князя с жёнами пожелали оказать почёт молодым.

– Каждый своё видит, – качнул головой ведьмак. Спросил больше для того, чтобы увести разговор в сторону. – И кто ж, чудеса те творил?

– Лет пятнадцать назад, когда я ещё в дружину князя Милонега поступил, бал у него ведьмак в войске. От он знатно колдовал и любил нас морочить: то вороном прикинется, то зверем каким… – дружко задумался на минуту. – Один раз решил над побратимом своим, князем, подшутить. Обернулся медведем. А брат не распознал, решил что в кущу() ком забрался. Едва не уговорил его своим ножичком…

– Бывает и такое… – протянул собеседник.

– Жаль, что пропал Аркуда, – Купря вздохнул, сожалеючи, – славный храбр был!

– Да, жаль…

Ведьмак и рад был бы разговорить на эту тему дружков, да только пора было выполнять свои обязанности – уже осталась до ворот пара шагов. И он остановил поезд. Соскочил с индрика и, вытянув из-за пояса плеть, и стал бить ею дорогу перед въездом, заговаривая от всякого зла, нацеплявшегося по пути.

Финя по его знаку открыл торбу, рассыпая поперёк прохода прикрыш-траву. И повторяя прежнее действо после того, как Вторышок внёс молодую жену во двор, уже на пороге дома. Досталось плетью ведьмака и двери, и месту, где предстояло сидеть весь вечер молодым.

Пока гости усаживались за стол, Видан ещё раз проверил установленные на столах яства из тех, что подавались холодными, убедившись, что на этот раз всё обошлось без порчи, наведался на поварню. И всё время, что шёл пир, сидел, как на иголках – чудилось ему, что ждёт его ещё подвох.

– Вот уж