именно так, но я его понимал.

Лучше всего получалось направить излишки силы на левитацию. Мне понравилось чувство отрыва от поверхности, необъяснимая легкость в теле и восторг, насколько тело становится невесомым. Наставнику почему-то не нравились мои шалости. Хмурясь, он шептал себе под нос: «что-то я делаю не так».

— Отработка дистанционных ударов! — резко сказал он после десятиминутной релаксации. И показал на макивару. — Бей!

— Ха-х! — моя ладонь летит как выпущенная из пращи. Ощутимо тяжелые сгустки воздуха на поверхности руки срываются в полет и мощно бьют макивару, отчего та вместе с шестом едва не вырвалась из крепления.

— Еще! — требует Куан, стоя за моей спиной.

— Ха-х! — снова резкий выдох.

На этот раз удар чуть слабее, но наставник одобрительно кивает головой.

— Бей!

После третьего толчка я ощущаю легкое потряхивание кистей рук.

— Достаточно! — Куан обхватывает мою голову ладонями, смотрит в глаза. — Неплохо, почти весь запас свой выбросил, да?

— Наверное, — я расслабился. — Да, кажется, так и есть.

— Хм, ладно. Против троих противников сумеешь выдержать. Давай, наполняй свое ядро энергией. Да побыстрее!

Вот так каждый день. Куан гоняет меня безжалостно, привнося в тренировки неожиданные вводные, которые я должен отработать по полной. Даже в выходной день я не знаю передышки. Единственное исключение — после утренних занятий я получаю долгожданную свободу.

После душа Куан надолго исчез на кухне, готовя обед, а я, надев брюки и рубашку, причесался перед зеркалом и крикнул:

— Я ненадолго!

— Куда собрался? — наставник в фартуке и с ножом в руке выглянул в коридор. — Скоро все будет готово.

Я потянул в себя ароматные запахи с чесночными нотками.

— Соус готовишь или запеканку? — облизываюсь я.

— Не уходи от ответа! — потребовал Куан.

— Да к Афанасьевым загляну. Хочу с Ксюшей сходить на танцы.

— Решил все-таки пригласить? А как же личные симпатии?

— Куан, я не маленький, понял? Ну, захотел приятное сделать девушке. Сколько можно убегать и скрываться от общения? Некрасиво как-то. Да и сам отдохну, развеюсь.

— Смотри, вцепится в тебя Борис всеми десятью пальцами — придется их отрубать, — с самым серьезным видом сказал кореец, махнув ножом. — А я не хочу хорошему человеку вредить.

Вот как он это делает? Понимаю же, что шутит, однако после таких слов мурашки по спине маршируют от шеи до копчика.

Соседнюю дверь мне открыл дородный мужчина с короткой аккуратной бородкой и густыми усами. Отец Ксении был в темно-синем костюме-тройке, словно куда-то собирался. Он с некоторым удивлением произнес:

— Рад тебя видеть, Викентий! По какому вопросу, позволь узнать?

— Я бы хотел поговорить с Ксенией, — вежливо произнес я. — Надеюсь, она дома?

— Неожиданно! Кхе! — Афанасьев почему-то оглянулся, словно проверяя, нет ли кого за спиной, потом заговорщицки подмигнул. — Конечно, дома. Собирается на танцульки. Правда, шипит как недовольная кошка. Думаю, не обидел ли кто?

«Наверное, из-за меня, — промелькнула мысль. — Обиделась, что я не пригласил ее. Да и когда бы? Вся неделя суматошная».

— Проходи, Викентий, проходи, — радушно произнес купец, распахивая дверь пошире. — Соседа на пороге держать — дело последнее.

— Спасибо, — я вошел в просторную прихожую. Трюмо с большим зеркалом, мягкие банкетки, открытые вешалки на стене, занятые верхней одеждой хозяев, двустворчатая дверь гардеробной, потолочные светильники создают уютную обстановку.

Где-то в глубинах дома брякает посуда, скороговоркой бубнит радио.

— Дорогой, кто там? — из просторов квартиры появляется Любовь Яковлевна — мать Ксении. Она, по сравнению с мужем выглядит тростиночкой. Элегантная сорокалетняя дама с пышной прической на голове, в черном шелковом халате с модными китайскими драконами орудовала пилочкой для ногтей. Увидев меня, замерла на мгновение, потом расплылась в улыбке:

— Викентий! Неужели это ты? Набрался-таки храбрости, решил в гости заглянуть?

Послышался дробный топот, и из-за спины женщины выскочили братья Ксении — Санька и Мирон. После того, как наставник покатал их на «Фаэтоне», они с ума сходят по заморскому автомобилю и весь мозг мне проели с требованием рассказать про его технические характеристики.

— Здорово, Вик! — орет Мирон, старший из братьев. — Как дела?

— Нормально, — усмехаюсь я и пожимаю руки сорванцов. — А вы чего дома сидите? На улице тепло, сходили бы на стадион, мяч попинали.

— Мы сейчас в Филевский парк поедем с папой! — заявляет Санька. — Там аттракционы новые появились! Хочешь с нами?

— Нет, у меня дела, парни, — посмеиваясь, я прислушиваюсь к звукам из гостиной. Ксюша затаилась, выходить не хочет, хотя уже поняла, кто заявился. Будет выпендриваться, цену себе набивать — пусть себе кавалера на вечер в другом месте ищет.

— Ты к Ксюше пришел, да? — Мирон сделал заговорщицкое лицо. — Хочешь, позову?

— Так, молодежь, быстро оделись и вышли на улицу, — пророкотал Афанасьев, устав от галдежа. — Через десять минут отъезжаем. Дорогая, вернемся поздно. У меня еще по пути встреча с коллегами намечена. Посидим…

— Сдается, ты согласился повезти детей в парк только ради пивнушки, — пробурчала Любовь Яковлевна. — Как будто мало недели для обсуждения важных дел.

— Так у нас для отдыха всего лишь один день, — парировал купец. — Формально я на службе.

Женщина махнула рукой и обратилась ко мне:

— Проходи, Вик, в гостиную. Я сейчас Ксению выгоню из норы. А вы, оглоеды, не слышали, что отец сказал? На улицу, и поживее!

Съемные квартиры почти все меблированные, и зачастую никто не заморачивался с покупкой крупной и дорогой мебели, разве что по мелочи. Но эта квартира находилась в собственности купца Афанасьева, и большая гостиная была заставлена массивной темно-вишневой «горкой», вычурными креслами «а-ля Версаль», огромным диваном с мягкими подголовниками и журнальным столиком на изящных изогнутых ножках. На широкой тумбе стоит плоский экран «визора». Подоконник заставлен горшками со всевозможными цветами и зеленью. Мне сразу в глаза бросилась спиральная лестница, уходившая вверх. А квартирка-то двухуровневая! Вот это сюрприз! Я тоже такую хочу! Сразу появилась мысль, что отец мог купить именно ее, но, скорее всего, остановил свой выбор на соседней. Видимо, не захотел меня баловать.

— Присаживайся, Викентий, — Любовь Яковлевна улыбнулась, — не стесняйся.

Она исчезла за одной из дверью, выходящей в гостиную, а я вздохнул. Хочешь хороших отношений с соседями — показывай свое дружелюбие к членам семьи. Если бы у Афанасьевых были одни мальчишки, куда проще стало бы жить. Но Ксения — это мина замедленного действия, которая рано или поздно рванет, если игнорировать симпатичную, в общем-то, девчонку. Надо как-то сманеврировать, чтобы не попасть под разлет осколков.

Я усмехнулся. Тактические занятия с Сидором до сих пор наталкивали на подобные метафоры.

— Сейчас выйдет, — доложила хозяйка. — Не желаешь чаю, Вик? С конфетами или вареньем.

— Спасибо, Любовь Яковлевна, не надо. Я же хотел только