Общий знаменатель у всех привычек состоит в том, что они не дают нам чувствовать себя уязвимыми. Мы бежим из момента, потому что остаться присутствующими значит столкнуться лицом к лицу со страхами. Я каждый вечер слушаю лекции моего мастера, и это помогает мне сонастраиваться с образом жизни, совершенно другим, нежели тот, которому меня учили. Радикально другим... Даже просто «замедлиться» достаточно для того, чтобы почувствовать настоящее мгновение – постепенный процесс расслабления западной обусловленности и интегрирования в жизнь медитации. Это постепенно исцеляет мое зависимое поведение. В прошлом я думал, что, имея достаточно дисциплины, можно прекратить что угодно. Но однажды я обнаружил, что одной из моих величайших защит была сама по себе дисциплина.

Когда я впервые приехал в Индию и встретил моего мастера, я был высоко дисциплинирован и полностью убежден, что если достаточно тяжело работать, то возможно достичь духовной самореализации. Но, вместо того, чтобы посоветовать продолжать напряженный путь, мастер предложил мне противоположное – прекратить всю борьбу и радоваться жизни. Все мои дисциплины были просто способом усиления эго. «Бог, – сказал он, – найдет тебя сам». Услышав это, я был, как громом, поражен. Я увидел, что сама моя борьба с защитами была очередной защитой. Сама по себе дисциплина не может быть лекарством для привычки.

Как исцелить себя от пристрастий? Как найти способ прожить жизнь мягким, но решительным образом? Как не рассеивать своих энергий и оставаться сфокусированным на росте? Чтобы на это ответить, я думаю, нам придется внимательнее посмотреть на то, откуда берутся защитные образцы.

Что стоит за нашими пристрастиями? Почему мы выбираем быть неосознанными?

Наши страхи часто так глубоки и скрыты, что одного намека на то, чтобы позволить им всплыть на поверхность, может быть достаточно, чтобы нам захотелось продолжать прятать этот материал. Чем больше я узнаю о Внутреннем Ребенке, тем яснее вижу, что наши раны могут быть ужасающими. Иногда кажется чудом, что мы вообще находим в себе храбрость с ними справляться. Пристрастия ограждают нас от тревожности и боли. Мы не можем себя подтолкнуть и вынести закопанный материал на поверхность быстрее, чем этого хочет наше существо. Нам следует сталкиваться с самими собой с величайшей чувствительностью и терпением. Наши привычки – один из главных способов, которыми мы удерживаем контроль над всем, что в нас всплывает на поверхность. Никто, кроме нас самих, не может знать, чему мы можем позволить всплыть.

Когда, в конце концов, мы решаем прекратить какую-либо форму зависимого поведения, это вызывает на поверхность подавленные им чувства. Процесс вызывает панику Внутреннего Ребенка и ощущение внутренней пустоты. Может быть, не сразу, но рано или поздно. Поначалу мы полны энтузиазма от того, что совершили шаг к прекращению саморазрушения, и можем наслаждаться некоторым периодом радости. Но настоящие проблемы обычно начинаются через несколько недель. У меня было много друзей, которые избавлялись от привычек, например, бросали курить. Через какое-то время они начинали ощущать скуку от «обделения» себя и чувствовать себя слишком застывшими и структурированными. Любая из этих ситуаций может обратить нас вспять. Лишившись защит, мы становимся гораздо более сырыми. Наша уязвимость оказывается на поверхности.

Мелочи, которые в прошлом мы могли игнорировать, внезапно приводят нас в сильную панику. Панику часто сопровождает раздражительность. Мы становимся более чувствительными к окружающей нас бессознательности, насилию и нечувствительности. Нам легче обнаружить себя жертвой и захотеть сдаться или стать злым на весь мир. Обнажать нашу уязвимость больно. Мы должны действительно хотеть, чтобы она всплыла на поверхность. Принимая во внимание, что наши страхи так интенсивны, я нахожу, что нет простого способа справиться с пристрастиями. Нет простой формулы. Иногда самое творческое и любящее, что мы можем для себя сделать, это просто взять и прекратить. Но в других случаях самым любящим подходом может быть наблюдение зависимого поведения с как можно большей осознанностью.

Недавно я проводил сессию с женщиной, которая страдала оттого, что ее бывший партнер потерял к ней интерес. Он стал несколько противоречивым в своих утверждениях, но говорил, что не хочет ничего, кроме дружбы. Она не могла принять этого. Опустившись до состояния жертвы, она умоляла его о внимании, на которое он был не слишком щедр. (Думаю, большинство из нас в то или иное время были в такой ситуации.) Она чувствовала непреодолимое желание регулярно ему звонить, и он всегда отвергал ее. Она становилась более и более подавленной и критичной к себе. Продолжение этого зависимого поведения не приносило ей ничего хорошего, и никакой ценности не было бы в том, чтобы наблюдать его. Она должна была его прекратить. Продолжая мольбы, она не позволяла себе чувствовать боль. Ее страдание было частью привычки, а не настоящим опытом боли. Ей следовало бы перестать ему звонить и почувствовать все, что происходит внутри.

Часто более чем достаточно наблюдения с осознанностью и продолжения внутренней работы. Одна моя подруга много курит. Она это знает и знает также, что это избавляет от ужаса внутри, но не может бросить. Для нее дисциплинированно бросить курить в этот момент жизни было бы насилием. Сейчас она проделывает интенсивную работу над собой, и на поверхность всплывают многие травмирующие опыты детства При такой решимости расти, скорее всего, привычка отпадет сама собой, когда женщина будет к этому готова

Исцеление любого пристрастия не может по-настоящему начаться, пока мы не начнем принимать, что беспомощны что-нибудь изменить, и не откроем глубинных причин наших моделей поведения. Может быть, нам не удастся изменить каждую из защитных моделей, но мы начнем чувствовать боль. Женщина в вышеприведенном примере, может быть, не сможет перестать звонить бывшему партнеру. Но в ее власти обратиться к боли Ребенка внутри, который так жаждет любви, что заставляет ее унижать себя в попытках добиться признания. У меня есть множество примеров, когда я ловил себя на защищающем поведении, и не было ничего, что я мог сделать, кроме как принять собственную беспомощность.

Второй и связанный с первым источник наших пристрастий происходит от стыда. Внутри нас словно две силы. Одна несет стыд и говорит: «Зачем об этом беспокоиться?», а другая несет искателя истины, подталкивая: «Иди дальше». Мы страдаем от расщепленности. Одна часть нас знает, что есть ценность в стойкости, в заботе о здоровье тела, в умении ценить свое время, в следовании программе роста и работе над собой. Другая часть нас хочет чувствовать себя хорошо прямо сейчас и не хочет поддерживать решимость и фокус.

Стыд лишает нас чувства собственной ценности, тем самым усиливая ту часть нас, в которой нет решимости расти. Он провоцирует глубоко укорененный недостаток доверия к самим себе и к жизни. Если в том, чтобы оставаться в моменте, даже когда это больно, я не нахожу никакой ценности, зачем создавать себе труд? Если я не нахожу никакой ценности в стойкости, то в моменты депрессии и поражения гораздо легче все бросить и двигаться в саморазрушение. Меня стало меньше тянуть к вещам, приносящим мгновенное удовольствие, только когда я начал получать больше энергии оттого, что остаюсь присутствующим.