— Пока мы ее ждем, могу я сходить в душ? — спросил Боря.

— Прости меня, — услышал он в ответ и удивился не только самой фразе, но и тому, что произнесена она была по-английски. Бетти перешла на второй родной язык, а на нем они еще не разговаривали.

— За что?

— Встреча получилась ужасной. Вы так меня приветили, а я…

— Ты не виновата, что в дом вломились, — попытался успокоить ее Борис.

— В этом нет, но я совсем не подготовилась. А ведь знала о твоем визите! Но у меня на работе проблемы, машина сломалась, объявился мой бывший и не дает покоя.

— Что за бывший?

— Дед называл его английским снобом. Не любил заочно.

— А ты?

— Думала, что да, но сейчас сомневаюсь. А Дэвид наоборот. Пока были вместе, ему все казалось, что я недостаточно для него хороша. Расстались, и оценил!

— Так обычно и бывает. У нас даже выражение есть, — Борис перешел на русский, — ценим, когда теряем.

— Оно международное, но по-русски звучит особенно душевно. — Бетти встряхнулась и уже энергично проговорила: — Я покажу тебе ванную, она на втором этаже. Чистые полотенца найдешь на полке под раковиной.

Они вместе поднялись по лестнице. Едва Боря зашел в ванную, как затренькал его телефон. Хотелось проигнорировать звонок, но поговорить с ним желала сестра.

— Дашуля, привет!

— Салам. Как ты поживаешь?

— Все хорошо, систер. Прости, что долго не звонил.

— Да я понимаю, работа.

— И да, и нет. Проект я закончил, сейчас в отпуске.

— О здорово! — Она искренне за него обрадовалась. — В гости ждать?

— А теперь еще один сорян. Я в Берлине и в Москву уже не успею. Отпуск всего шесть дней, а я вылетел не сразу…

— Ты в Берлине? — пораженно воскликнула сестра.

— Прочтение дневника Либе вдохновило меня на знакомство с теми местами, где она была счастлива. То есть не только тебя, но и меня, прагматичного мужика, или как ты меня называла, эти мемуары тронули до глубины души.

— Почему ты не позвал меня с собой?

— Я как-то не подумал, — пролепетал он, но быстро нашелся: — Да у тебя и шенгена нет, а я не мог тебя ждать, отпуск не резиновый.

— Виза у меня есть. Я по работе часто бываю в Питере и в соседней Финляндии. Если бы ты не пропускал мимо ушей мои рассказы, то знал бы об этом.

— Прости, — выдохнул Боря.

Он на самом деле был не очень внимателен к Даше. Слушал ее, но не слышал. Она жива, здорова, ни в чем не нуждается, это главное, а женское бла-бла-бла каждый (КАЖДЫЙ!) мужчина пропускает мимо ушей.

— Да я без претензий, — мирно проговорила она. — Знаешь, по какому поводу звоню?

— Только не расстраивай меня. — Боря подумал, что она решила уйти от Витька.

— Тебе пришла бандероль. От Клауса Хайнца.

— Мне? — переспросил он.

— Именно. На наш московский адрес, но в графе «кому» указано: Борису Грачеву.

— И что там?

— Письмо и большой блокнот с записями.

— И что там? — повторил вопрос он.

Пластинку не заело, просто Боря был уверен, что сестра и конверт вскрыла, и записи прочитала.

— Нечто непонятное.

— У тебя на телефоне наверняка есть программа «переводчик», воспользуйся ей.

— Клаус писал по-русски, так что дело не в переводе. Я просто не поняла, зачем герр Хайнц отправил тебе письмо и свой дневник, поэтому звоню. Тебе надо ознакомиться. Во-первых, бандероль адресована тебе, во-вторых, у тебя логическое мышление.

— Так… — Боря задумался. — Давай сделай так: ты отправляешь мне бандероль международной службой доставки — оплата, естественно, с меня, а когда я ознакомлюсь со всем, мы созваниваемся и обсуждаем.

— А у меня другое предложение. Давай я прилечу в Берлин и мы встретимся там?

— Ты сможешь?

— Не сегодня, конечно. Но завтра к вечеру смогу.

— А как же работа, семья?

— Борюся, я в отпуске, как и ты. Катька у мамы. А муж как-нибудь без меня обойдется.

— Ты от него хочешь сбежать хотя бы на пару-тройку дней?

— Да, — не стала кривить душой Даша. — В том числе.

— Хорошо, прилетай. Кинуть тебе денег на билет?

— Не надо, мне заплатили отпускные. Ты в какой гостинице остановился?

— Вообще-то я у Бетти.

— Вот это новость! Слушай, Борюся, а ты не из-за нее ли примчался в Берлин?

— Нет, — соврал он. Рано признаваться сестре в своих трепетных чувствах у Бетти, сам еще в себе до конца не разобрался. — Но пожить в доме Либе очень хотелось.

— А мне можно? Как я понимаю, он большой.

— Да, немаленький. Я спрошу у хозяйки, сможет ли она приютить и тебя. — «Хоть мне и неловко», — добавил про себя Боря. Это не Россия, и не Ближний Восток, а Германия, тут к гостям иначе относятся.

— Я сама ей позвоню, — избавила его от неловкости Даша. — У меня есть номер. Пока, Борюся, надеюсь, до скорой встречи.

Она отключилась, а Борюся полез в ванну.

Когда он вышел, оказалось, что в доме они не одни. По нему сновали полицейские в количестве трех человек. Двое были в форме, третий в гражданке. Местный участковый, наверное. «Не слишком ли много нагнали народа из-за обычного проникновения? — подумал Боря. — Неужто тут все так спокойно, что полиции нечем заняться?»

— Вы уверены в том, что ничего не пропало? — спросил у Бетти «участковый».

— Тут, собственно, и брать нечего. Техника, как видите, допотопная. Антиквариата нет, обычное старье. У меня нет дорогих украшений, сумочек, туфель.

— Так и запишем. — Он склонился над планшетом.

— Единственное — не могу ножа найти одного.

— Что за нож? — заинтересовался полицейский. — Старинный? Серебряный?

— Нет, обычный, стальной. Выкован в начале прошлого века прадедом Клауса Хайнца, поэтому он был так дорог ему. У ножа была персональная подставка, вот она. — Бетти указала на деревянный брус с прорезью для лезвия.

— Ради ножа в дом бы не полезли. Тем более не стали бы переворачивать его вверх дном, ведь ваша семейная реликвия стояла на видном месте.

— Вы выяснили, как злоумышленники проникли в дом?

— Замок не взломан, значит, через окно. Я обратил внимание, что одно приоткрыто. Это вы сделали или?..

— Вы о том, что на втором этаже, в спальне?

— Нет, о кухонном. — Он подвел к нему Бетти.

— Я редко его открываю, только когда готовлю. Вытяжка сломалась, и я проветриваю по старинке.