Оказалось, что вблизи кантины работает целая партия пленных русских военнопленных солдат, и все трое посетителей кантины, встреченные в ней Мрняком, принадлежат к военно-полицейскому надзору за пленными. Мрняк достал заготовленное им удостоверение о командировке для поисков беглых русских военнопленных, но неизвестный заявил, что так как удостоверение выдано в Кёсеге и имеет назначением район Карансебеша, то оно должно быть подтверждено и заверено военным командованием в Карансебеше, без чего является недействительным. Предъявив Мрняку приказ, подтверждающий его заявление, неизвестный предложил ему следовать за собою в Карансебеш.

У Мрняка был с собою заряженный револьвер, но в кантине находилось еще двое вооруженных мужчин, и Мрняк опасался, что стрельбой привлечет только внимание какого-нибудь патруля и, не спася себя, только сделает более вероятной поимку Корнилова. Он решил пожертвовать своею свободой и, вероятно, жизнью, чтобы спасти Корнилова. Он надеялся, что Корнилов из своего укрытия на горе увидит, как его уводят, и успеет скрыться. В своих записках Мрняк говорит, что так и случилось и что Корнилов через два часа уже перешел границу. Но сведения, полученные Мрняком об этом во время суда над ним, не соответствовали действительности, и Корнилову еще долго пришлось блуждать одному.

Сам же Мрняк около 8 часов вечера того же дня был приведен в Карансебеш, где ему был произведен подробный допрос дежурным местного военного командования. Он назвался Стефаном Немеетцом из Прешпурка, командированным кёссегской комендатурой с шестью солдатами для розыска и поимки беглых русских пленных. По окончании допроса дежурный офицер направил Мрняка в канцелярию комендатуры, где ему вторично произвели допрос, после чего ему возвратили его удостоверение и направили в одно из отделений комендантского управления для засвидетельствования его удостоверения или замены его на такое же, выданное от имени местной комендатуры.

Мрняк уже направился к двери, когда в комнату вошел жандармский офицер, который, осведомившись, почему Мрняк находится здесь и кто он такой, начал вновь его допрашивать. Услышав, что он командирован из Кёсега для разыскания и поимки беглых русских пленных, поручик сказал, что уже знает об этом и о том, что в числе бежавших из Кёсега находится генерал Корнилов.

Выйдя затем в свою комнату, поручик скоро возвратился из нее с телеграммой в руке и, пристально смотря на Мрняка, прямо спросил, не звать ли его Францишиком Мрняком, так как описание наружности последнего сходится с его собственной. Так как в описании наружности Мрняка было указано, что у него ранены пальцы левой руки, поручик потребовал, чтобы Мрняк сделал ими движения, как при игре на рояле и сжал их в кулак. Установив таким образом идентичность личности допрашиваемого с Мрняком, поручик распорядился его арестованием. Мрняк пробовал протестовать и отрицать свою самоличность, но при обыске у него было найдено удостоверение на его имя, вложенное в электрический фонарик. На Мрняка наложили кандалы и вновь подвергли допросу.

На вопрос, где генерал Корнилов, Мрняк ответил, что не знает, так как он потерял Корнилова в лесу, но что он условился с ним, что если они разойдутся и не встретятся в продолжение двух-трех часов, то оба вернутся в Карансебеш и оттуда вместе поедут до Оршовы поездом.

В действительности, такого соглашения между Мрняком и Корниловым не было, и Мрняк, давая это показание, хотел лишь увести следствие на неправильную дорогу.

Предполагая, что Корнилов уже перешел границу, Мрняк и не подозревал, что он говорит правду, которая может стать гибельной для Корнилова, что Корнилов, увидев задержание Мрняка, действительно бросился в горы, но, не будучи знаком с местностью, не зная, где проходит граница, не имея карты, которая осталась у Мрняка, снова сбился с пути, и после долгих блужданий [пришел] если не в самый Карансебеш, то на одну маленькую станцию близ его по линии между Лукашем и Карансебешом. Не мог Мрняк и предположить того, что Корнилов, имея на руках доставленное когда-то мною жандармское удостоверение о командировке в район станции Оршова, якобы для поимки бежавшего генерала Корнилова, решит воспользоваться им и действительно проехать через Карансебеш в Оршову. Положение, таким образом, складывалось очень опасно и для генерала Корнилова, но Мрняк ничего этого не подозревал.

Несмотря на то что было около 8:30 часов вечера, жандармский офицер приказал, чтобы Мрняк тотчас же указал место, где он разошелся с генералом Корниловым. Немедленно было вооружено все население Карансебеша, сообщено во все ближайшие жандармские отделения, вызваны по телефону сыщики и привезены полицейские собаки. Мрняк был помещен в автомобиль и должен был указать место, где Корнилов переодевался в штатское платье, чтобы полицейские собаки могли легче напасть на след Корнилова.

Поняв этот замысел, Мрняк, хотя и полагавший, что Корнилов уже перешел границу, умышленно стал указывать другие дороги, чем те, по которым они вместе блуждали, и разведка напрасно пробродила целые сутки.

На следующий день поиски Корнилова возобновились и продолжались четыре дня, после чего Мрняк был снова доставлен в Карансебеш, откуда через два дня отравлен в П. для преданию военному суду.

После восьмидневного процесса Мрняк был приговорен к смертной казни за преступление против военной мощи государства по той самой 327-й статье Свода военных постановлений, о которой когда-то предупреждал приказ, читанный в Кёсеге доктором Клайном.

Как я уже указывал выше, в австрийских газетах сообщалось, что приговор был приведен в исполнение. Весть о казни Мрняка дошла и до России, и в 1-м полку чешских легионов внесли в списки полка имя Францишика Мрняка как погибшего за славянское братство и независимость Чехии, и на каждой поверке вызывали первым его имя и, как в русском Тенгинском полку при вызове на перекличке имени Архипа Осипова следующий по порядку солдат отвечал: «погиб во славу русского оружия», так в легионах первый легионер первой роты при вызове Мрняка на перекличке отвечал: «погиб, спасая русского генерала, за свободу Чехии»…

И до сих пор почти все считают Францишика Мрняка мертвым и таким считали его не только те, кто только мельком слышал его имя, но долгое время считал и я сам, и до самого последнего времени считала и семья генерала Корнилова.

Редкая скромность этого человека не позволила ему даже напомнить о себе, хотя бы только для того, чтобы сообщить, как он избежал казни. Только раз зашел он к одному русскому генералу, адрес которого узнал случайно, чтобы попросить у него портрет генерала Корнилова. Генерал передал ему случайно бывшую у него иллюстрацию, изображавшую встречу Корнилова при приезде на Московское совещание[66], и Мрняк ушел, даже не оставив своего адреса, никуда и никогда не выдвигаясь, ни о чем не прося. Только с большим трудом удалось мне разыскать его, чтобы получить сведения о его судьбе после осуждения его на смерть.