– Кажется, я знаю, кто это будет, – иронично пробормотала леди Дела. Поймав мой вопросительный взгляд, она указала на стоящую за нами ширму: – Леди Джила уже долгое время остается непобежденной. – Рико с упреком фыркнул. Леди Дела раздраженно вздохнула: – Ладно, может, я несправедлива. Но то, что она мать наследника, не делает ее хорошим поэтом.

– Она мать принца? – спросила я. – Я думал, императрица…

Леди Дела покачала головой и приложила палец к губам.

– Согласно официальной версии – да, но на самом деле императрица бесплодна. Родившийся в гареме первенец мужского пола всегда считается ребенком императрицы, если у нее, конечно, нет своих детей. Таким образом линия наследования не прерывается. – Леди Дела поманила меня ближе. – Ты должен понять, что леди Джила – чувствительная женщина. Она знает, что ее никогда не признают матерью принца и что это ее отпрыск когда-нибудь будет сидеть на троне. После двух дочерей леди Джила недавно родила еще одного сына, желая укрепить свои позиции в доме. – Придворная дама увидела, как рядом с императором опустился на колени тучный мужчина в короткой белой тунике. – А вот и императорский дегустатор. Должно быть, сейчас подадут закуски.

Леди Дела не успела договорить, как евнухи, выстроившись в два ряда, прошествовали в залу, неся в руках накрытые серебряными крышками подносы, и повернулись к гостям. Евнух, оказавшийся прямо передо мной, не поднимая глаз, поставил на стол два блюда. Глашатай снова постучал тростью о пол, и евнухи одновременно сняли крышки. Мы увидели тарелки, буквально ломившиеся от изобилия угощений: шинкованная свинина, капуста с орехами, утка с бобами, холодные яйца, маринованные овощи, зелень, припущенная в масле, клейкий рис, завернутый в морские водоросли, холодная жареная курица, копченная на дыму рыба и круглые гороховые пироги с имбирем.

– Как много, – выдохнула я.

Леди Дела осмотрела стоящее перед ней блюдо со свининой, затем кивнула евнуху, велев таким образом положить немного угощения на тарелку.

– Не усердствуйте, мой лорд, – предупредила она, жестом показывая, что одной ложки хватит. – Впереди еще одиннадцать перемен.

Другой евнух остановился передо мной.

– Мой лорд, – почтительно пробормотал он. – Королевский врач шлет вам это блюдо и умоляет начать с него, чтобы помочь пищеварению.

Я посмотрела на врача, сидевшего напротив, за столом пониже. Он облачился в одеяние разных оттенков зеленого, которое не очень-то красило его нездорового цвета лицо. Я благодарно кивнула, и врач любезно улыбнулся, жестом побуждая меня приступить к еде. Евнух поставил передо мной блюдо и снял крышку. Внутри оказались рассыпчатые зеленые бобы и мягкие белые квадратики, обваленные в семенах кунжута.

– Что это?

– Холодный угорь, мой лорд. Он разгоняет кровь.

Я взяла тяжелые серебряные палочки – мне не терпелось попробовать деликатес. Мясо было очень вкусным, но странным, плотным и нежным одновременно. Кунжут лишь подчеркивал его легкий ореховый вкус. Рядом со мной Диллон гипнотизировал блюдо с уткой, вцепившись пальцами в край стола.

– Мой лорд, вы не поможете адепту Диллону? – спросила леди Дела.

Я подала знак слуге, и тот быстро положил кусочки утки на тарелку Диллону.

– Просто говори им, чего хочешь, – объяснила я другу, изображая уверенность.

Он нервно облизал губы:

– Ты только посмотри на все это!

Я улыбнулась, пытаясь его приободрить:

– Мы определенно везунчики, правда?

Улыбка казалась чужой на его по-прежнему встревоженном лице, в глазах плескался страх. Я уже видела Диллона таким, когда учитель Беллид бил его за малейшую провинность.

– Ну как ты? – тихо спросила я, кивнув в сторону нового учителя: лорд Идо сидел спиной к нам, беседуя с другим заклинателем.

Тени в глазах Диллона стали глубже.

– Как ты и сказал, мы определенно везунчики. – С этими словами он взял еще одну чашу с вином и осушил ее до дна.

– Рад слышать.

Под столом я коснулась ногой его ноги. Диллон ответил тем же и быстро заморгал. Кажется, мы оба оказались в щекотливой ситуации.

– Лорд Эон, позвольте порекомендовать вам гороховые пироги, – привлекла мое внимание леди Дела.

Следующие три перемены – супы, омар и гребешки, леди Дела тихо рассказывала мне о сидящих за столом заклинателях. Лорд Тирон, что сидел рядом с лордом Идо, заклинатель Быка и человек императора. Я откинулась назад, чтобы лучше его рассмотреть. Коренастый, с глубокими морщинами, которые пролегали от носа до уголков рта. Он был следующим в очереди на восхождение и собирался в конце года уйти в отставку, передав дела своему адепту. Дальше – как за столом, так и в очереди на восхождение – располагался лорд Элгон, заклинатель Тигра.

– Определенно, последователь Идо, – прошептала леди Дела.

Элгон обладал длинным лицом, выступающей челюстью и приплюснутым носом, похожим на лопату. Он был адептом моего учителя, пока тот служил заклинателем, но я никогда не слышала, чтобы наставник говорил о нем. Рядом с Элгоном сидел заклинатель Кролика, лорд Сильво. Бледный симпатичный мужчина – обычное для заклинателей истощение сделало его лицо угловатым. Мы только дошли до лорда Чиона, заклинателя Змеи, когда к леди Деле подошел юный евнух в черном одеянии служителя гарема. Он поклонился и подал придворной даме свиток, запечатанный воском, с концов удерживающих свиток палочек свисали нефритовые шарики. Леди Дела развернула свиток и пробежала глазами по тексту.

– Моя леди желает ответить? – спросил евнух.

– Нет. – Она взмахом руки отослала его прочь и снова перечитала свиток, теперь уже внимательнее. – Что ж, – заметила леди Дела, нахмурившись, – становится все интереснее и интереснее. Остается надеяться, что они не станут винить гонца.

Я глянула на плавные иероглифы, испещрявшие бумагу, но ни один из них не узнала.

– Что это?

– Поэма леди Джилы, с которой она выступит на состязании. – Леди Дела положила свиток на стол. – Разумеется, она не может лично представить ее перед двором, поэтому попросила меня ее прочитать. Прошлым летом я перевела сборник ее стихов, и он имел большой успех.

– А что это за язык? Она из восточных племен?

– Нет, нет. – Леди Дела наклонилась ближе и прошептала: – Это женское письмо.

– Что?

Леди Дела улыбнулась, глядя на мое озадаченное лицо:

– Это старинная традиция, передающаяся от матери к дочери. Думаю, возник этот язык тогда, когда женщины стали писать друг другу письма, желая выразить свои чувства. Не слишком сложный, разумеется, но раз нам не дозволено пользоваться мужским письмом, то почему бы не найти свой способ выражать мысли и делиться чувствами… – Она помолчала и посмотрела на свиток. – И одиночеством.