пара рук крепко вцепились мне в рубашку на груди, а теплое лицо потянулось к моему.

Тут я понял, что это вовсе не кошка.

Отстранившись от поцелуя, я повернул свою гостью лицом к падавшему из окна тускло-желтому городскому свету и к своему ужасу увидел улыбку Камиллы.

Фу ты блин, вот только тебя и не хватало!

— Э-эээм... — протянул я.

— Не ожидал? — игриво спросила девушка, снова приближаясь ко мне.

— Слушай, я это... — вывернулся я из-под ее протянутых рук. — Я лампу сейчас зажгу!

— Я за нее буду! — раздался со столика голос Лёхи. Некромант ярко засветил глаза, и от неожиданности Камилла ойкнула и отступила.

Молодец, Лёха! Выручил!

А то я, признаться, как-то не очень обучен необидно отказывать женщинам.

— Ну, с лампой-то все равно как-то поуютней будет, — захлопотал я вокруг осветительного прибора с преувеличенной увлеченностью.

А Камилла тем временем прошлась по комнате, недружелюбно поглядывая на черепушку, и присела на край смятой постели.

— И как же ты здесь живешь, Даня? Ни минуты в одиночестве, — проговорила она.

— Ну, в общем-то как и у тебя, — как ни в чем не бывало отозвался я. — Мать малолетнего ребенка — это сложная работа, — как бы между прочим напомнил я Камилле о дочери. В самом деле, она что, бросила мелкую одну, чтобы ко мне притащиться?

— Иногда от любой работы требуется отдых, — многозначительно проговорила Камилла, расстегивая верхнюю пуговицу своей рубашки. И пробормотала пошленькое:

— Что-то у тебя жарко... Может, это потому, что я слишком долго ждала, когда этот ужин закончится?

Ну что же, я рад за тебя, милая. Рад, что тебе от меня жарко. Только вот мне от тебя ни горячо, ни холодно. И вообще мне сейчас не до амурных разборок, так что шла бы ты к себе, Пенелопа! Ишь, ждала она!

— А ты во двор поди, там быстро остудишься, — язвительно протянул Лёха.

Девушка нахмурилась.

— Данечка, слушай... А можно эту говорящую голову чем-нибудь накрыть?.. а то он... как-то меня смущает.

— Можно, конечно, — отозвался я.

— Чего?! — возмутился Лёха.

— Эй, да тише ты! — буркнул я на него. И повторил: — Можно, говорю. Но не нужно. Камилла, тебя ждет дочка, а у меня тут тоже есть кое-какие дела, да и спать лечь я сегодня собирался пораньше. Так что...

Улыбка на лице Камиллы съехалась.

— То есть ты меня выставляешь, я правильно понимаю?.. — проговорила она дрогнувшим голосом. — Я... я тебе совсем не нравлюсь?

Я вздохнул, пытаясь своим несчастным мозгом отыскать где-то на дне самых далеких извилин подходящие слова, чтобы как-то смягчить ответ, но при этом сохранить прозрачную однозначность.

Подкрутив разгоревшуюся лампу, я поставил ее на стол. Выдвинул стул поближе к Камилле, присел.

— Ты мне очень нравишься, — не моргнув, соврал я. — Как друг, как сестра. Понимаешь? И мне даже как-то неловко... От той ситуации, в которой мы оба сейчас оказались.

Камилла кивнула, с трудом сдерживая слезы.

Потом взгляд ее упал на корзину Ники, на краю которой висела тонкая белая рубашка...

И тут Остапа понесло.

— Тебе неловко, да? — проговорила она. — Неловко? А с кошкой спать — это нормально. Да? И, главное, все об этом знают, и никакой неловкости!

Она вскочила с моей постели, как ужаленная. И как же Камилла в этот момент была похожа на глупую Ленку!

— А может, дело в том, что тебя просто не устраивают нормальные женщины, а? Слишком пресно на твой вкус? Тебе то паучиху подавай, то Флору жирную, то вообще ушастую тварь с хвостом! Извращенец!!

И вот тут-то вся моя лояльность испарилась мгновенно ко всем чертям.

Наука всем женщинам, кстати. Ни в коем случае нельзя прийти в первый раз в дом к мужику с расчетом в этом самом доме остаться — и наезжать на его домашнего питомца. Никогда! Потому что если мужик сам, по доброй воле завел себе такой геморрой — то, значит, он этот геморрой любит. Ясно? Да, вот этого самого слюнявого мастифа, тощую голую кошку, крысу с упругим хвостом или орущего попугая. И для него это не тварь, а член семьи. Это его верный Боливар, комиссар Рекс, его собственный Симба! Понятно? И стоит только обозвать этого самого члена семьи уродцем, стахолюдиной или разносчиком глистов, как ты сама в его глазах можешь превратиться из соблазнительной блондинки в пергидрольную бл**ь. Мгновенно!

В особенности, если на самом деле ты — вовсе не соблазнительная блондинка, и никто тебя не звал.

— Пошла нахрен отсюда, — заявил я, поднимаясь со стула с таким лицом, что Камилла враз онемела и присмирела.

— Даня... — проговорила она.

— Я все сказал. Вон пошла! — оборвал я Камиллу. — Какие еще к черту у тебя ко мне могут быть претензии? И кошку мою не трожь, ясно? Она — моя, и я принижать ее не позволю!

Камилла разрыдалась и пулей вылетела из комнаты, едва не врезавшись в Нику.

Та вся подобралась, недобрым ревнивым взглядом зыркнула девушке в спину...

— Давай заходи уже! — раздраженно сказал я. — И дверь прикрой. Лучше — на ключ.

Второй раз мне повторять не пришлось. Ника послушно заперла дверь у себя за спиной. Ревнивый взгляд стал встревоженным.

— Слушай внимательно. Мне нужно отлучиться, и было бы хорошо, если б об этом никто не узнал.

— Хорошо, — отозвалась Ника, мгновенно превращаясь в серьезную и сосредоточенную. — Тебя встретить? Чем-то помочь?

— Пока не знаю, — честно сказал я, пускаясь на поиски своего прикида палача. — И когда вернусь, тоже не имею представления... Слушай, а ты не видела мою черную куртку?

Ника молча протолкнулась к шкафу, запустила туда свою ручку и безошибочно вытащила оттуда мою вещь, как фокусник — кролика из шляпы.

— Спасибо, — сказал я и принялся переодеваться.

Рыжий с минуты на минуту спустится вниз и будет меня ждать у выхода на задний двор. Заставлять его долго там торчать, привлекая к себе внимание — скверная затея. Так что мне нужно было поторопиться.

Ника, наблюдая за мной лишенным эмоций, медитирующим взглядом, забралась в свою корзину.

Тут к нам в комнату кто-то постучал. Ругнувшись, я сунул куртку под одеяло, торопливо застегнул штаны и открыл дверь.

Тадам!

Ну конечно же, все всегда вовремя!