— Что? — единственное слово, которое я смогла выдать на предложение Глеба. Он, естественно, не был бы собой, если бы не воспользовался возникшей паузой.

— Хочу, чтобы ты стала моей женой. Но сначала нужно сделать так, чтобы Марго подала на развод. Будет достаточно, если она нас застанет или даже просто заподозрит… — с воодушевлением рассказывал он, пока я, подняв руку в решительном жесте, не остановила его словоизлияния.

— Глеб, я так не могу, — прошептала сдавленным голосом, чувствуя комок в горле и подступающие слезы. Глупые, непонятные, бесполезные слезы, которые так сложно сдержать. — За что ты так со мной?..

— Даш, ты чего? — нахмурил он брови и подался ко мне, в глазах промелькнуло непонимание и, кажется, испуг.

— Ты строишь целые схемы, сложные и продуманные, но не задумываешься о том, что рядом с тобой живые люди, а не машины, которыми ты можешь управлять. Я не хочу участвовать ни в каких твоих планах и не хочу влезать в твою семейную жизнь. Я не понимаю тебя, честно.

— Даш, я и не думал тебя обидеть, ни в коем случае, — с теплотой в голосе проговорил он, протягивая руку и обхватывая своими пальцами мои. Его были очень горячие, но они никак не могли согреть заледеневшие мои. — Наоборот! Я настолько… Черт, я болван! Конечно же, надо было поговорить обо всем не здесь и не так. Но я свалил все в кучу, потому что, если честно, так долго об этом думал, что не могу больше держать в себе. Как только тебя увидел, сразу захотелось поделиться планами. Я хочу быть честным. В моей жизни в последнее время так много лжи, именно поэтому я хотел с тобой строить отношения иначе. Искренне и открыто, понимаешь? Чтобы без преград, ведь мы же взрослые люди, — закончил он проникновенно.

— Все верно, взрослые, — кивнула я, потихоньку высвобождая свою руку. Так мне было проще сосредоточиться. — И у взрослых нет детской особенности не сдерживаться и говорить все, что в голову взбредет. Ты сейчас предлагаешь мне жениться, потому что тебе это удобно. Ты взял и решил! Я, может, не заслуживаю коленопреклоненной позы, колечка в бархатной коробочке и цветка в зубах, но и не так я видела предложение руки и сердца, совсем не так, — призналась честно, тяжело вздыхая. Прозвучало, будто я безнадежная мечтательница, любительница строить воздушные замки и рисовать в воображении идеальные сцены. Но почему я не могу быть такой? Неужели не заслуживаю нормального к себе отношения?

— Ты права, на самом деле, — вздохнул Жданов, устало потирая лицо руками. — Не подумал, сплоховал. Даш, честно, я так заманался. Последние события перевернули мою жизнь с ног на голову. Сын, наши приключения, разбирательства с семьей Костаса, покупка нового дома, постоянные звонки с работы, тонна дел. Я как будто вписал предложение руки и сердца в расписание, каюсь, и поставил галочку «выполнено». И я совсем не романтик. А ты, Даш, ты заслуживаешь самого лучшего, правда.

«Так что ж ты мне не дал этого самого лучшего?!» — возмутилась внутренне, но ничего вслух сказать не успела, лишь приоткрыла рот и осеклась, но тут к столику подошла целая орава родственников Жданова, и нам пришлось прервать тяжелую беседу. Выдохнув с облегчением, я переключилась на активную суету, когда приходится одновременно делать заказ, пытаться угомонить детей, присматривать за маленьким Данечкой, сидящим в переноске, и выдерживать бомбардировку взглядом Ждановского комбо.

«Нет, вы от меня не дождетесь, чтобы я бежала по первому зову и плясала под вашу дудку! Кем вы меня вообще считаете? — пыхтела я мысленно, старательно избегая перекрещивать взгляд с Глебом. — Только няня, только две недели, только деловые отношения», — повторяла как мантру, постепенно успокаиваясь. Как хорошо, что я не успела сболтнуть лишнего. Или успела? У меня в голове все перемешалось, стоило Глебу сунуться ко мне с самым ужасным предложением руки и сердца в мире!

Меня вымотало сегодняшнее утро, донельзя вымотала и вывела из себя короткая перепалка между мной и Глебом, а рабочий день, как ни странно, продолжался. Оказалось, что детей нельзя поставить на паузу. Нет такой заветной кнопки, куда можно нажать, чтобы он остановил бесконечное движение и дал тебе возможность хотя бы подумать о том, что произошло.

С другой стороны, так было даже лучше. Я отвлеклась, поглощенная заботой о маленьком детском саде. По дороге домой Данечка капризничал, и в нарушение всех правил пришлось взять его на ручки, иначе все в салоне бы оглохли от его крика. Ребенок бессознательно прижимался ко мне, и это было странно, но так естественно, что он ищет тепло и утешение, хочет уткнуться в мамину грудь, но я… я ему не мама. И не должна привязываться и считать его своим. Противоречивые чувства раздирали меня на части, а суматоха продолжалась. На одну выгрузку банды Ждановых и их переодевание в домашнее ушло не менее часа. Все — о ужас — вспотели, что в условиях зимы грозило простудными заболеваниями, и я едва смогла успокоиться, потому что мне нельзя было никак довести подопечного до болезней.

— Мне кажется иди Данечка горячий? — заволновалась я, ощупывая маленького проказника, который требовательно вопил, желая порцию смеси.

— Он всегда горячий, но если волнуешься, то попробуй поставить градусник, — бросила через плечо Марина, занятая своими детьми.

— Почему «попробуй»? — задала я вопрос, чувствуя себя глупо. Разве так сложно измерить ребенку температуру.

— Увидишь, — как-то слишком коварно улыбнулась она, а потом указала на полку, где хранились медикаменты и градусник. Вытащив его, я попробовала всунуть ребенку под мышку, но не тут-то было. Данька воспринял новый интересный предмет как игрушку и начал изворачиваться, чтобы его достать и рассмотреть получше, а потом сразу же взять в рот. Спустя пять бесплодных попыток, когда градусник пищал и пищал, я сдалась. И вот что делать, если у ребенка температура?!

Отчаяние накатывало на меня волнами, у меня у самой, кажется, от волнения температура подскочила на пару градусов.

— Боже мой, Дашка, тебе нужно срочно уходить! — вздрогнув, натыкаюсь взглядом на ошарашенное лицо Марины, стоящей со смартфоном в руки.

Да что опять случилось-то?!

«Что еще случилось?» — хотелось мне заверещать, вот просто зайтись в истошном крике, чтобы таким показательным способом донести до Марины всю свою позицию. Я устала, чертовски устала от того, что меня беспрестанно дергают, чего-то от меня хотят, относятся как к какой-то вещи, а не к живому человеку. Пусть уж спрячут в чулан какой темный! Там зато хорошо, прохладно, никто не тормошит, тишина, можно расслабиться и, утомленно зевнув, растянуться на каком-нибудь топчане, прикорнуть и забыться. Я на все неудобства готова, лишь бы отстали.

Но покой нам только снится. Кажется, это стало моим девизом по жизни с тех пор, как я по большой глупости прошла мимо кабинета своего босса в тот роковой день.

— Марина, что случилось? Чего мы спешим, как на пожар? Жена Глеба вернулась? — От подобной перспективы волосы на голове встали дыбом, а по телу пронесся ледяной озноб.