Николай взялся за большое дело – стройку моста, его почти не бывает дома. Мама по-прежнему мало помнит себя, еще меньше – нас и уже с трудом поднимается с постели, все реже у нас хорошие дни, когда разум ее просветляется хотя бы на несколько минут, и тогда она спрашивает о тебе и ждет увидеться. Иногда мне кажется, что она спряталась от горестных воспоминаний куда-то глубоко в себя и не хочет выходить, потому что в минуты просветления мыслит она совершенно ясно и была немало утешена твоим письмом, которое я ей прочитала. Это хорошо, что ты сохранила за собой флигель няни, но подумать ужасно, как тебе – видеть чернь, живущую в нашем доме, в наших комнатах, где мы росли. Отчего-то мама очень тревожится, и все по пустякам, вот подавай ей трюмо, что досталось ей от матери, и старый прабабушкин немецкий секретер, уж не знаю, на что они ей, но она радовалась, когда ты сообщила, что сохранила их и забрала с собой во флигель, а она все пытается что-то вспомнить и расстраивается, что не может, и снова разум гаснет в ней. Мама очень плоха уже.

Ты пишешь, что Михаил устроился при новой власти весьма недурно и вы вместе занимаете наш флигель. Лиза, Михаил – страшный человек, и служба его – это служба палача, мне это доподлинно известно, и ты спроси любого, только вчуже, кто такой Михаил Грабовский. Тот человек, что приносит тебе посылки, служит при посольстве, и он знает о Михаиле, по нашей просьбе наводил справки. Лизонька, подумай еще, нужно ли тебе быть рядом с таким человеком, даже если он брат. Ведь случись что, он и тебя не пожалеет. Прошу тебя, заклинаю: приезжай к нам, тебя переправят через границу, а здесь, возможно, найдешь достойного человека и выйдешь замуж, это вполне возможно.

Остаюсь вечно преданной тебе – твоя сестра Полина Радловская.

14 сентября 1923 года».

Больше в пачке нет писем, написанных этим почерком. Видимо, у сестер был свой канал общения, кто-то помогал им, и Полина даже передавала Елизавете посылки с этим человеком. Но потом что-то случилось.

– Вот, смотри. – Норд открыл сложенный гладкий лист бумаги с каким-то логотипом наверху. – Это фирменная бумага, с водяными знаками, очень дорогая. И пишет уже не сестра, а ее муж, я так понимаю.

«Дорогая сестра, с прискорбием сообщаю Вам, что 27 сентября сего года родами умерла Ваша сестра, а моя возлюбленная жена Полина, оставив меня вдовцом, а троих наших детей – сиротами. Новорожденную девочку крестили Елизаветой, как и хотела моя супруга, но от постигшей нас утраты горю нашему нет предела.

Ваша мать, Степанида Федоровна Грабовская, пребывает в расстроенном положении ума и осознать свою потерю не в состоянии, и я думаю, это для нее к лучшему.

А потому прошу Вас, сестрица, решиться наконец на переезд – человек, который доставит Вам мое письмо, переправит Вас через границу. Просьба моя продиктована тем, что Ваша племянница совершенно не может быть без матери, а кто заменит ей мать, как не Вы, таково было последнее желание моей дорогой жены, и я передаю Вам его в надежде, что Вы исполните последнюю волю умершей. И мои сыновья, Ваши племянники, тоже слезно просят Вас о приезде. Вещей не берите, незачем – мы всем обеспечены, и Вы ни в чем не будете знать нужды.

Искренне Ваш – Николай Радловский.

28 сентября 1923 года».

– Он не стал медлить, на второй день написал письмо свояченице. – Норд вздохнул: – Да, тогда умирали при родах многие, и даже в Европе.

– И сейчас случается, а что о том времени говорить. Слушай, это вот как Форум читать – столько узнали о них! Люди, что давно умерли, как живые на этих страницах, никуда не делись. И уже переживаем за них, а прошло сто лет. Интересно, те, кто через сто лет почитает наш Форум, – они тоже будут проникаться к нам симпатиями или антипатией?

– Думаешь, Форум столько проживет?

– Надеюсь. Иначе куда мы пойдем, если не станет Форума? – Я беру следующее письмо. – Мы все намертво завязаны на Форуме, мы без него уже не те. Я скучаю по нашим юзерам, мне жаль, что я не могу сейчас зайти и поболтать, и…

– Создай клона и болтай.

– Это не то. Смотри, вот письмо, написанное похожим почерком, что и те, первые.

«Дорогой Миша! Я нарочно ничего не стала объяснять сразу, но сейчас пишу к тебе в надежде, что ты поймешь и простишь меня. Как ты видишь из писем нашей Полюшки и из письма Николая, выбора у меня не было. Крохотная девочка, чья жизнь только началась, и уже с такой непоправимой потери, нуждалась во мне, как и оба наших племянника, и наша мама, которая умрет на чужбине, но глаза ей закроют не чужие руки. Последней воли нашей дорогой покойной сестры я не могла нарушить.

Миша, не держи зла на Полину за ее слова о тебе, она многого не понимала. Но кое-что из написанного ею является правдой, и мы оба это знаем. Я прошу тебя, дорогой брат, остановись. Подумай о своей бессмертной душе, подумай о тех, кого ты любил и кто любит тебя, и отринь от себя зло.

Я живу вместе с Николаем и детьми, Лизонька похожа на Полину чрезвычайно. У нас хорошая кормилица, но детям нужна не нанятая служанка, а кто-то родной, кто их любит, и особенно же Лизоньке, и отныне мое место рядом с Николаем и детьми.

Мама наша очень плоха, и, я думаю, до Рождества она не дотянет. Если это случится, я сообщу тебе, конечно.

Дорогой брат, не держи на меня зла за мой побег. Я знала, что ты воспротивишься и не отпустишь меня, но мой долг перед нашей покойной сестрой и нашими племянниками превыше всего остального.

Всегда преданная тебе – Лиза».

Письмо без даты, написано на той же хорошей бумаге, что и письмо Николая Радловского. Думаю, дело было так: получив письмо Николая, Лиза побросала в чемодан нехитрые пожитки и ушла в тот же день, не дожидаясь своего брата. Видимо, понимала, что он за фрукт. А коробка с драгоценностями, которую спрятала их мать, так и осталась в тайнике. Вряд ли Михаил придал значение словам Полины о том, что мать постоянно вспоминает свою мебель, это выглядит бредом, он ведь и представить себе не мог, что там драгоценности.

– Интересно, а по этим данным мы сможем найти, например, информацию об этих людях? Где-то есть архивы?

– Не знаю. – Норд почесал в затылке. – Я попробую что-то нарыть. А вот кольцо с печаткой – это, наверное, уже братец Михаил в тайничок приспособил. Дальше-то читать будем?

– Давай, тут мало осталось.

«Дорогой Миша, с прискорбием сообщаю тебе, что вчера, 16 февраля 1924 года, скончалась наша мать, Степанида Федоровна. Я не получила от тебя ответа на мое письмо, но знаю, что ты его получил, а потому считаю нужным сообщить тебе, что мамы не стало.

Я жива и здорова, твои племянники тоже. Лизонька уже улыбается, гулит, она прекрасный ребенок, очень живая и любопытная. Посылаю тебе фотографию детей и мамы, сделанную на Рождество. Это последняя мамина фотография, и я считаю, что она должна быть у тебя.

С любовью – Лиза».

И тоже без даты, но понятно, что письмо написано на следующий день после смерти старухи.