Зато теперь я уверена, что женщина, у которой в квартире стоит мебель Степаниды Федоровны Грабовской, понятия не имела, какое сокровище находится в ее руках. Так и умерла, не зная.

Нужно вернуться в ту квартиру и забрать коробку. И бумаги, которые там, прочитать.

Мне срочно нужен паспорт, а он у Билли-Рея. У этого мерзкого предателя, бессовестного, бесчестного манипулятора. Первое, что я сделаю, когда смогу вернуться на Форум, – выброшу его из списка друзей.

Я не люблю спать в чужих квартирах.

Чужие простыни, даже чистые, чужой запах, чужая энергетика, если хотите.

Когда я живу в отеле, он не вызывает у меня такого отторжения – отели безликие, они не принадлежат своим постояльцам, и запахи там нейтральные, а в квартире, где постоянно живет какой-то человек или семья, даже если они убираются и вообще чистюли, все равно образуется какая-то смесь из запахов, и у каждого дома эти запахи свои, и это мешает мне спать.

И потому я не хочу оставаться у Норда в квартире. Мне проще вернуться в ту, где меня оставил Билли-Рей. Или я, может быть, надеюсь, что он пришел и я скажу ему все, что о нем думаю. Или я хочу быть поближе к коробке с драгоценностями. А может, и то и другое.

Норд до сих пор зависает в Интернете, а я, разобрав его елку, подмела иголки и спрятала коробки с игрушками в кладовую. Что ж, больше мне здесь делать нечего. Я думаю, что Билли-Рей все-таки солгал мне, когда сказал, что за мной кто-то охотится. Хотя те парни в моей квартире не выглядели безобидными, но ведь нельзя же, в самом деле, вот так взять другого человека и заставить делать то, что он не хочет. Или она. А я уж точно не собираюсь ввязываться ни в какие уголовные дела.

– Фиона ответила.

Норд выглянул из кухни, и я оторвалась от созерцания фонарей за окном.

– Покажи.

– Странное письмо. – Норд озадаченно смотрит в монитор. – Смотри.

«Нордиш, это никакие не банковские таблицы, а просто белиберда какая-то, и уж точно к банку отношения не имеет».

– Я видел когда-то такие же таблицы в папке у директора банка, так что либо Фиона не знает, либо врет, а вот зачем – я без понятия. – Норд налил себе пива и кивнул в сторону холодильника: – Там пива целая полка, будешь?

– Не люблю светлое. Если уж пить, то темное или портер.

– Такого не держу. – Норд вздохнул: – Я тут немного покопал об этом Грабовском. О нем очень скудная информация, но в начале двадцатых годов он служил в ВЧК – объяснять, надеюсь, не надо. С его именем связана устрашающая казнь заключенных местной тюрьмы, куда бросали всех, кого подозревали в контрреволюции: массовая казнь, когда за одну ночь были расстреляны все арестованные, включая женщин и детей, в общей сложности почти две тысячи народу – так Грабовский решил проблему нехватки продовольствия. Это массовое захоронение нашли за Безлюдовкой года три назад, порылись в архивах и обнаружили упоминания о том, кто, когда и зачем это сделал, иначе бы имя Грабовского не всплыло, я думаю. Мало ли их было, идейных палачей, а тут краеведы раскопали. Видимо, узнав об этом, его сестра и написала ему то, последнее, письмо. Я так понимаю, у них был какой-то канал связи, и сестре рассказали о том, что сотворил ее братец. Могу себе представить, в каком она была шоке.

– Сложно осознавать, что человек, которого ты любил, знал ребенком, вырос в чудовище, маньяка и жестокого убийцу.

– Видимо, выслуживался перед большевиками, он же был из дворян. – Норд открыл сохраненные фотографии. – Вот, смотри, это наш красавец.

Он был очень молодым, этот палач. Удлиненное лицо, прямой нос, очень светлые глаза, такие же, как у матери и племянников, но на его лице они пугают, даже на этой плохой фотографии, и совершенно ясно, что изображенный гражданин – мразь, садист и социопат. А может, это я оттого так думаю, что знаю о нем то, что знаю теперь… Но нет, глаза реально страшноваты.

– Глаза маньяка. – Норд качает головой. – Ведь писала Полина Радловская, что он всегда был паршивцем, ну так на нем это слово большими буквами написано. Наверное, в детстве отрывал мухам крылышки и мучил кошек.

– Ага. – Я перелистнула следующее фото. – Снимки не очень.

– Какие есть. Может, если еще покопаться в архивах, то об этом деятеле можно узнать больше, но ты знаешь, что смешно? Его расстреляли в тридцать седьмом – одним из первых, за «перегибы» и вредительство, семьи у него не было. И мне очень интересно найти его дело и посмотреть. Карма – она такой зверь, Паола, и очень быстро бегает.

– А где он жил?

– Где стоял тот флигель? – Норд хихикнул: – Дом Грабовских сохранился по сей день: улица Тургенева, шестнадцать, там и сейчас кто-то живет. Думаю, флигель тоже цел, но кто там обитал после Грабовского, я не знаю, надо смотреть документы, если они сохранились. Мне тоже любопытно, куда подевалась мебель. Мы с тобой, Паола, будем теперь как отец Федор, который не корысти ради, а токмо волею…

– …а токмо ради интересной темы на Форуме.

– Да, интересно будет все это раскопать. – Норд задумался. – Паола, меня не покидает ощущение, что Фиона мне соврала, а на самом деле она знает, что я ей прислал.

– Может, и так, но уличить ее во лжи невозможно. Ладно, я пойду. Вызови мне такси, что ли.

– Оставайся, правда. – Норд трет заросший светлой щетиной подбородок. – Я на ужин оладьи пожарю.

– Я не ужинаю.

Как мне ужинать и есть какие-то оладьи, когда Билли-Рей может снова повстречаться? Все, никаких ужинов и выпечки! Никакой еды! Потому что именно привычка постоянно жевать привела меня к тому, что я выгляжу так, как выгляжу. И я намерена положить этому конец.

– По-моему, ты преувеличиваешь проблему. – Норд рассматривает меня, как окорок в витрине. – Паола, тебе кто-то сильно сломал психику по поводу твоей внешности.

– Ага, а у меня нет глаз. Не надо мне этих сказок, Нордиш, я прекрасно знаю…

– Ничего ты не знаешь. – Норд ухмыльнулся: – Но я не буду продолжать эту тему, потому что без толку. Сведу тебя с одном моим приятелем, он психотерапевт, вот он живо твои мозги на место поставит.

– Спасибо, не требуется.

Я очень плохо отношусь к людям, которые грозят мне «поставить на место мозги», потому что я считаю, что мои мозги там, где и должны быть. А когда люди хотят во мне что-то исправить, словно я сломанный мотор, это меня сильно раздражает.

– Не злись.

Но я напряглась, потому что вот машина въехала во двор, и меня она отчего-то пугает. Не знаю почему, тут много машин, но эта…

– Нордиш, похоже, нам надо собираться и бежать. Здесь есть чердак?

– Есть. Ведет прямо на крышу. Паола, ты…

– Мигом одевайся.

Я хватаю пальто и сумку, сую ноги в сапожки. Хороша же я буду, если все это окажется ложной тревогой, паранойей, и машина безобидная с безобидными пассажирами, но лучше я буду выглядеть в глазах Норда психопаткой, чем сейчас сюда ввалятся ребята, которые приходили ко мне вчера утром. Но как они нас выследили?