Он посмотрел на корабль, и Хатч заметила, что рот у него приоткрылся.

– Это бегемот. Там действительно всего два места?

Хатч усмехнулась и пожала ему руку.

– Рада видеть вас, Уит. Вообще-то, если считать капитана, три. – Она представила его Джули и очень удивилась, когда та сказала, что знакома с творчеством Уитлока.

– Особенно мне нравится «Сова и фонарь».

Уитлок просиял, а Хатч в который раз подумала, что самый короткий путь к сердцу писателя – восхищаться его творчеством.

Как оказалось, у Джули был свой взгляд на эволюцию птиц. Хатч пару минут послушала, а затем напомнила, что время идет.

– Конечно, – спохватилась Джули.

– Успеете наговориться в полете, – добавила Хатч.

– Я не представлял, – произнес Уитлок, вновь глядя на корабль, – что он окажется таким большим.

– Он почти целиком состоит из грузовых отсеков, – пояснила Джули. – Жилые помещения – на верхней палубе.

Там виднелся ряд иллюминаторов.

Почти во всех остальных помещениях систем жизнеобеспечения нет.

– Невероятно. А что мы везем?

– Пару дождевых установок и воздушного змея, – ответила Хатч.

Вскоре появилась Мардж Конвей. Эта крупная женщина когда-то танцевала в балете, и Хатч очень хотелось бы увидеть того парня, который крутил ее и ловил в свои объятия. Но главное, она была квалифицированным климатологом. Годы кое-что изменили в ней, с тех пор как Хатч видела ее в последний раз. В волосах появились седые пряди, вокруг глаз – редкие морщины. Но в ее манере двигаться все еще оставалось что-то кошачье.

Джули провела их на борт и показала каюты. Эвери тут, Мардж там. Извините, ребята, немного тесновато, но в принципе удобно.

Хатч удивилась, когда Мардж заявила, что полетит лично. Казалось, она не отдает себе отчета, что экспедиция займет два года.

– Такое дело выпадает раз в жизни, – заявила она, – если повезет. Ни в коем случае не пошлю никого другого.

Ее дети были уже взрослыми, муж постарел, и она говорила, что хочет уехать как можно дальше от него.

Хатч оставалась с ними, пока не настало время уходить. Эта группа, конечно, очень отличалась от коллектива на «Аль-Джахани» – там в путь отправилось целое небольшое сообщество. Характер отношений на том корабле будет совсем иным. Километры будут лететь за километрами, люди подружатся, найдут единомышленников, и у них не возникнет особых проблем.

«Хоксбилл» будет в полете девять месяцев, всего с тремя людьми на борту. Если они совсем устанут друг от друга, Коллингдэйл для возвращения домой может перегруппировать команды. Но большую часть года они проведут вместе в ограниченном пространстве, и им придется как-то ладить друг с другом. Пару дней назад Хатч поговорила с Мардж, для спокойствия, а Уитлока она знала достаточно хорошо, чтобы не тревожился на его счет. С ними все будет в порядке. Но полет долгий, и (она знала) люди будут рады увидеть дневной свет, когда долетят.

Пока пассажиры устраивались, Хатч прошла на мостик вместе с Джули.

– Ты должна передать Келли одну важную вещь. Этот корабль не предназначен для полетов вблизи Омег. Его конструкция этого не позволяет, и он может притянуть молнии. Ты слушаешь меня?

– Да, мэм, я передам.

– Она будет капитаном на время операции. Не важно, кто что ей скажет, она будет держаться на минимальном расстоянии от облака. Я заранее отправлю ей письмо, но, возможно, более убедительно это прозвучит из твоих уст.

– Сомневаюсь, – заявила Джули. – Каково минимальное расстояние?

– Для корабля этого типа стандарт – двести километров.

– Двести километров. Хорошо. Я сообщу ей.

Хатч попросила разрешения сесть в кресло пилота и осведомилась о родителях Джули. Отец ушел в отставку, преподавал в университете штата Мэн и при этом служил консультантом в Фонде Маргарет Туфу. Мать, Линда, была смотрителем Звездного музея, где хранилась третья по величине – после музея Академии и Смитсоновского института – коллекция внеземных артефактов в Северной Америке.

– Передай им от меня привет, – попросила Хатч.

– Передам.

– Надеюсь, ты похожа на них.

– Да, мэм. Похожа.

Отличный ответ. Хатч пожала Джули руку и посмотрела на приборную панель, на навигационный монитор справа от места пилота, на оранжевый индикатор зарядки аккумуляторов, и вновь с благоговением ощутила мощь двигателей. Наконец, сообразив, что Джули ждет ее ухода, чтобы приступить к проверке систем, она попрощалась.

Пожелав успеха Уитлоку и Мардж, Хатч быстрым шагом направилась по трапу обратно на «Колесо».

Когда Хатч приехала домой, ее ждал Грегори Макаллистер. Тор, более искусный повар, чем она, накрывал стол к обеду. Морин развлекала Макаллистера, бегая кругами, а черный котенок на это смотрел.

Макаллистер был большим человеком во всех смыслах этого слова. Он занимал много места. Он был интеллектуальным лидером. Входя в комнату, он неизбежно привлекал всеобщее внимание. Мак был фигурой международного масштаба, редактором и эссеистом. Их знакомство с Хатч началось, когда они вместе застряли на Обреченной.

Он заинтересовался гумпами и позвонил, чтобы спросить, может ли он поговорить с Хатч о том, что Академия собирается делать на Лукауте.

За свиными отбивными Хатч все ему рассказала. Об ограничениях, налагаемых Протоколом, о том, что боится создать неблагоприятный прецедент, о ежах.

После обеда они переместились в гостиную, и Хатч показала несколько изображений гумпов. Это были снимки с дальнего расстояния, полученные с телескопов «Дженкинса» и со спутников. Там были храмы, дорога через перешеек, по которой двигались гумпы; фермы, парки и фонтаны.

– Неплохо, – время от времени замечал Мак, культура гумпов определенно произвела впечатление. Хатч поняла, что он так поражен, поскольку не ожидал многого. Не подготовился.

– Я думал, у них первобытное общество, – сказал он.

– Почему?

На экране застыло изображение трех гумпов: мама, папа и ребенок, как будто Джек попросил их позировать. За ними было дерево, не похожее ни на одно земное растение, и всю картину пронизывал солнечный свет.

Мак скорчил гримасу, подразумевавшую, что ответ очевиден.

– Потому что... – Он посмотрел на одну из висящих на стене картин Тора, изображавшую сверхсветовик, мчащийся сквозь лунный свет, смешался и замолчал. – Ну... у них дурацкий вид. И общество пятого века. – Он бросил взгляд на Морин, рассаживающую кукол в игрушечном домик. – Она такая же красавица, как ее мать, Хатч.

– Спасибо.