– Каких делишках, Валерия?

– О тех махинациях, которые ты проворачиваешь в фирме своего папаши. Думаешь, я ничего не знаю? Ошибаешься.

– Когда я предложил тебе поговорить, я не имел в виду ничего такого.

– Только на минуту представь, если я расскажу твоему отцу, как его собственный сын на протяжении нескольких лет его обкрадывает. О!.. Тебе придется ответить на многие вопросы. А вдруг папаша впадет в такую ярость, что заявит на тебя в органы, тогда пиши пропало, посадят тебя, дружочек, как пить дать, посадят.

– Это угроза?

– А если и так, что ты можешь сделать?

– Лер, не надо меня злить.

– Ах, посмотрите, он злится. А я вот возьму и расскажу всем о твоих аферах, посмотрим тогда, какая свадьба тебя ждет. Не уверена, что продавщица будет носить тебе передачи в тюрьму. На следующий же день после ареста эта шлюшка найдет другого кавалера.

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею.

– Этим ты ничего не добьешься!

– Я получу моральное удовлетворение.

– Ты блефуешь!

– Увидим.

– Если об этом узнает хотя бы один человек…

– И что ты сделаешь?

Глаза Антона сузились, зрачки, наоборот, стали круглыми, на лбу выступила вена. Он сжал кулаки.

– Лерка, лучше не шути со мной.

– Я тебя не боюсь! Ты ничтожество и негодяй, к тому же аферист, пусть все узнают о тайной жизни папенькиного сынка.

Антон схватил Валерию за руку.

– Мне больно! – закричала она. – Отпусти! Не смей! Ой! А-а-а…

Вернувшись от Люблинских, Смирнова с силой захлопнула входную дверь.

На протяжении нескольких минут Марта пристально разглядывала свое лицо в овальном зеркале. Сконцентрировав взгляд на глубоких носогубных складках, она скривилась. На лбу сразу же образовались две глубокие горизонтальные морщины. Марта на мгновение прикрыла глаза.

«Неужели это я?» – думала она, не в силах поверить, что безжалостное время превратило ее в пожилую женщину, унеся в безвозвратную даль молодость, а вместе с ней и надежды на лучшее.

Как же все-таки неумолимо время. Как быстро оно пролетает, превращая вчерашних красавцев и красавиц в морщинистых стариков с потухшим взором и воспоминаниями о техвременах, когда, как им казалось, и солнце светило ярче, и снег был белее, и дни тянулисьбесконечно долго.

Когда человек молод, он постоянно торопит время. Минуты, часы, дни, недели… Ему хочется поскорее повзрослеть, вкусить все прелести зрелой жизни, расстаться, наконец, с надоевшим детством и зажить по-новому, по-настоящему. Ведь детям всегда кажется, что у взрослых жизнь намного красочней и интересней.

Так считала и Марта, когда была подростком. Ей хотелось стать самостоятельной, независимой, расправить крылья и наслаждаться всеми прелестями жизни. Но, обретя долгожданную самостоятельность, Марта стала замечать, что время будто бы взбесилось. День заканчивался, не успев начаться, неделя сменяла неделю, да и Новый год наступал намного быстрее, чем в детстве.

Время летело вперед, и однажды наступил момент, когда Марта поняла, что ей хочетсяповернуть его вспять. Но, увы, желание было неосуществимым. Молодость осталась далекопозади, а впереди с ехидной усмешкой на тонких губах маячила злодейка-старость.

Кончиком указательного пальца Марта Анатольевна дотронулась до щеки. Кожа становилась дряблой. Старость практически наступала на пятки.

Решительно тряхнув головой, Смирнова достала из верхнего ящика комода помаду. Поколебавшись, она накрасила губы.

– Это решительно ничего не изменило, – разочарованно протянула Марта. – Мне уже никогда не стать привлекательной. Я не смогу научиться пользоваться косметикой. Поздно! Я упустила свое время.

Отшвырнув помаду, Смирнова саданула кулаком по комоду.

– Я должна, должна измениться. Если не ради себя, то хотя бы ради Артура.

И Марта Анатольевна решилась на отчаянный поступок. Она загорелась желанием попросить Розалию, чтобы та научила ее пользоваться различными косметическими средствами. Уж кто-кто, а гламурная Станиславовна может профессионально нанести макияж даже с закрытыми глазами.

Розалия была старше Марты, но выглядела, как говорится, дай бог каждому. Если толькоСтаниславовна согласится помочь, Марта будет безмерно счастлива. Она превратиться в достойную ученицу, внимающую каждому слову своей учительницы.

Стерев с губ помаду, Марта вышла из дома и посеменила к Копейкиным. Когда до коттеджа Катки оставалось не более двух десятков метров, Смирнова резко остановилась. Вдалеке онаувидела Валерию Люблинскую.

И без того упадническое настроение опустилось на нулевую отметку. Ей вспомнились слова Артура: «Я люблю Леру. Люблю ее больше жизни».

– Ненавижу! – процедила Марта, пнув ногой валявшийся на асфальте камушек.

Было двадцать пять минут десятого.

//-- * * * --//

Без десяти десять.

Артур Генрихович вписал последнее слово в кроссворд и, довольный собой, положилгазету на журнальный столик. Метнув быстрый взгляд на часы, полковник закурил сигару и подошел к каминной полке. Взяв фотографию Валерии, он долго всматривался в улыбающееся лицо супруги. Затем, поставив рамку на место, направился к входной двери.

На крыльце Артур Генрихович поднял голову, устремив взгляд на бегущие по небу облака. Одно облако имело форму сердца. Артур смотрел, как белое сердце перемешается по небу,постепенно трансформируясь в более замысловатую фигуру.

Пронзительное карканье пролетающей над домом вороны заставило полковника вздрогнуть.

Сигара выпала из рук.

Растоптав ее ботинком, Артур Генрихович сжал кулаки и медленно побрел к калитке.

//-- * * * --//

Клара Самуиловна метала громы и молнии. Кто-то разбил ее очки, и она догадывалась,чьих рук это дело. Она была уверена, что, кроме Мишки, винить некого. Конечно, раздавить оправу могла и Танька, ее с утра не было дома.

Клара подошла к лестнице, со второго этажа спускался Михаил.

– А ну стой! – закричала старуха, готовясь закатить пареньку грандиозный скандал.

– Чего вам надо? – Мишка вызывающе поднял подбородок, уставившись на Клару.

– Признавайся, паразит, это ты разбил мои очки?

– Вы о чем, не понимаю?

Клара Самуиловна приблизилась к пареньку и, схватив того за руку, прогремела:

– Поиздеваться надо мной вздумал, маленький паршивец. Не выйдет!

– Отпустите. – Мальчишка пытался вырваться из цепких объятий старухи, но Клара держала пацана железной хваткой.