его хватать и если бы не окрик девушки, то он бы без затей и лишних разговоров снёс Бергею голову.

Топор вонзился римлянину в живот. Тот охнул, согнулся пополам, мёртвой хваткой вцепился в топор скрюченными пальцами. Заваливаясь на бок, вывернул топорище из рук Бергея. Скорчился на земле, поджав колени к животу, и изверг из груди протяжный хрипящий стон.

Бергей повернулся к девушке. Та пыталась запахнуть разорванное платье и смотрела на трупы расширившимися от ужаса глазами.

— Тисса, ты слышишь меня?

Она вздрогнула, очнулась от оцепенения и посмотрела на юношу.

— Бе… Бергей?

— Да, да, это я!

— Бергей… Что ты…

Она не договорила. Разревелась. Он подсел ближе, коснулся плеча.

— Все будет хорошо…

Она замотала головой.

— Не-е-е-т! Заче-е-ем… ты… Они убьют… все-е-ех…

Он попытался обнять её, успокоить. Она замолотила его кулаками по спине, все сильнее заходясь в истерике.

— Тише ты, сейчас сюда весь легион сбежится!

Она и не думала успокаиваться. Тогда он оттолкнул её и отвесил звонкую пощёчину.

— Дура! Он бы тебя порвал всю!

Девушка словно очнулась, перестала верещать, мотнула головой и посмотрела на Бергея взором, почти осмысленным. Несколько мгновений оба молчали, сцепившись взглядами, потом Бергей непроизвольно скосил глаза вниз, уставившись на высоко вздымавшуюся голую грудь.

Девушка горько усмехнулась и, глядя на него исподлобья, процедила сквозь зубы:

— А ты думаешь, что спас меня?

Бергея её вопрос поставил в тупик, он не нашёлся, что ответить.

Они довольно долго молчали. Два сердца бились часто-часто. Тисса размазывала по щекам слёзы и все пыталась запахнуть платье. Бергей тупо переводил взгляд с одного трупа на другой. Чужую жизнь он забрал впервые. Внутри, почему-то, образовалась пустота, никакой радости от содеянного, или хотя бы удовлетворения от справедливости возмездия.

Вот вроде бы враги. Хорошо вооружённые, свирепые, не безвинные овечки, и получили сполна. А на душе гадко. Нет, он и не думал жалеть их, не сошёл ещё с ума. Просто вдруг пришло осознание, что у всего есть своя цена.

— Их хватятся… — прошептал Бергей, — станут искать…

Тисса поднялась на ноги.

— Пойдём.

— Куда? — спросил Бергей.

— Скажем Битие.

Он покорно побрёл за девушкой.

Лицо Битии, едва она узнала, что случилось, стало белым, как полотно. Она схватилась за сердце, ноги подкосились. Бергей поспешно подхватил её, помог сесть. Бития кликнула одну из женщин и велела бежать к Датаузу. Та послушалась, видать, старика и его жену здесь уважали.

— Искать будут, — сказала Бития, посмотрела на Бергея и решительно распорядилась, — мотыгу хватай и рой яму. Вон там.

— Так ведь спросят, куда делись… — прошептала Тисса и всхлипнула, — из-за меня теперь…

— Не реви! — оборвала её Бития, — не из-за тебя.

Бергей скрипнул зубами.

Все ещё держась за сердце, Бития несколько раз глубоко вздохнула, переводя дух, и сказала твёрдо:

— Не знаем, куда делись. Сменились, покрутились здесь немного и свалили куда-то. Сбежали.

— Не поверят, — сказал Бергей.

Бития сверкнула на него взглядом и повернулась к Тиссе.

— Найди Бебруса, пусть оденет обувь одного из римлян. Покрутится тут и сходит до ручья. Так, чтоб следы хорошие были. Там разуется и кружным путём вернётся.

— Он же хворый, — возразила Тисса.

— А где я тебе здорового найду? Чтобы ножища была, как у того говнюка? Короче, не знаем мы, куда эти сучьи дети делись. Недосуг нам их пасти. Топор от крови отмыть надо… хотя нет. Бергей, зарой его. Хрен с ним, с топором.

Её деловитые распоряжения немного успокоили Бергея. Он отправился в лес копать яму на проталине. Позаботился, чтобы не оставлять следов на снегу, их было бы трудно скрыть. Потом вместе с Битией отволок к ней трупы, засыпал. Могилу и все следы закидал мокрой хвоей.

Все, кто был в поселении, два десятка женщин и стариков, уже знали о случившемся. Некоторые из баб не сдержали языков, затянули вой:

— Всех смерти обрёк из-за девки! Подумаешь, велика беда — сунул, вынул. Не убудет от неё!

Бития рявкнула на голосистых дур, те заткнулись, но продолжали жечь Тиссу (не Бергея!) злобными взглядами.

Та забилась в какой-то угол. Плечи предательски вздрагивали. Бергей вдруг подумал, что сутулилась она и прятала лицо не только затем, чтобы избежать внимания «красношеих». Догадка обожгла его. Он подсел к Тиссе, долго мялся, не решаясь задать вопрос, но все же спросил:

— Это ведь уже было?

Та подняла на него блестящие глаза. Ничего не ответила, но он и без слов всё понял. В двух бездонных озёрах плескалась боль и отчаяние.

«Ты думал, что спас меня?»

— Я не смогла… умереть… — прошептала Тисса, — когда они в первый раз… духу не хватило…

Бергей молчал.

— Тот… которого ты первым… Он… дважды… Ещё другие…

Она спрятала лицо в ладонях. Бергей сжал зубы, медленно протянул руку к её голове, задержал, не касаясь. Пальцы дрожали. Он все же осторожно провёл ладонью по волосам. Тиссу затрясло сильнее. Он обнял её за плечи.

— Прости меня…

— За что? — всхлипнула она.

Он не ответил. Долго молчал. Тисса понемногу успокоилась.

— Как ты спаслась из Сармизегетузы? — Бергей, наконец, решился задать вопрос, мучивший его с тех пор, как он узнал её.

— Что? — вздрогнув, повернулась к нему Тисса.

— Ты ведь была там, я помню. Как тебе удалось спастись? Ты знаешь, что случилось… с моими?

Она медленно вытерла глаза и ответила:

— Да.

XII. Врата в вечность

Она была на два года моложе Меды. Из-за войны её просватали лишь в этом году, весной, но до свадьбы, которую собирались сыграть после уборки урожая, дело так и не дошло. Жених Тиссы погиб на перевале Боуты ещё в начале лета.

Меда уже была мужней женой, а Тисса ещё числилась в девках, но это не мешало их дружбе. Вместе они оказались в Сармизегетузе, когда римляне окружили город.

В столице собралось много народу — семьи воинов, жители окрестных деревень, искавшие укрытия за каменными стенами. Многие, не зная об истинном положении дел, надеялись, что Децебал сможет собрать достаточно сил и отбросить римлян. Или заключит мир, как было в прошлый раз. Потому люди не хотели далеко уходить от насиженных мест, бежать на север. Они перегоняли в Сармизегетузу скот, рассчитывая уберечь его, свозили сюда все запасы зерна. Близлежащие дороги были забиты телегами.

Царь отбыл за помощью, а оборону столицы возложил на своего друга Бицилиса. Тот разослал по округе лазутчиков, выяснить, где римляне. Ему было известно, что Траян, наступавший с юга, уже поблизости, но о том, как далеко продвинулись легионы Лаберия, сведений не было.

Бицилис рассчитывал, что у