придавило к жалобно трещавшему борту сразу тремя тушками: Кэт, Русым и Хромой. Причём так надёжно, что я рукой пошевелить не мог. Наружу из этой кучи-малы только моя голова торчала.

…И в этот момент сверху с клёкотом спикировал летун. Мы-то поверили Пилигриму, что эти твари в горах не слишком активно охотятся. Как оказалось, зря. Когда внизу есть, кого жрать, летуны никогда не против охоты. Даже на перевале.

Острые когти схватили одного из бойцов за шею и грудь. Брызнула красная кровь, орошая и рядом лежавших, и кузов фургона. Несчастный даже кричать не мог, только кривил от боли лицо. Не переставая материться, Мелкий из положения лёжа дважды выстрелил из револьвера…

И дважды попал!.. Летун с грохотом упал обратно в кузов. Вместе с мёртвым бойцом в когтях.

И тут наш фургон накрыла исполинская черепашья тень… Гигант неторопливо надвигался на нас, в то время как остальные фургоны, повторяя манёвр ведущего, влетали по насыпи в центр перевала.

Я застал уже самый конец этого действа… Был очень занят: снимал с себя скулящих бестий и трясущуюся, как осиновый лист, Кэт… А заодно пытался не вывалиться сам из дёргающегося транспорта.

В этот момент фургон Мигеля, идущий последним и явно растерявший половину бойцов, совершил какой-то немыслимый манёвр… А потом юзом влетел на насыпь и завалился на бок.

Но главное — успел!.. Прямо в то место, где он был пару секунд назад, опустилась нога гигантской «черепахи»…

— О-О-О-О-О! — выдохнула владелица грандиозной ноги.

Мне даже показалось, что это она так восхищается фееричным шоу, которое тут, в скучных горах, устроили для неё люди и звери.

А потом на меня накатило ощущение свободного падения… Все мысли из головы выбил метнувшийся ко мне борт нашего фургона… Осталась только одна, да и та матерная.

Мы снова скатывались на утоптанный край перевала, используя всё тот же занос от лавины — но теперь уже основательно примятый огромными ногами «черепахи». Приземление вышло жёстким: из кузова, матерясь и скуля, вылетели Мелкий и Русый. Причём я, и сам ударившись головой, не был уверен, кто из них ругается, а кто скулит…

Это был, по сути, последний рывок.

Жалобно ревя, наш баг начал замедляться. А потом и вовсе встал, не реагируя на понукания отца Фёдора. Мимо пролетел второй фургон, но и он тут же начал тормозить.

А за нашими спинами жалобно взревел «пушистик». Судя по тому, что этот рёв совпал с моментом соприкосновения огромной ноги с землёй, хищнику банально не повезло…

Но радоваться было рано. Ещё два «пушистика» показались в колее, выскочив из-за задних ног «черепахи». Из останавливающихся фургонов по ним открыли ураганный огонь. Плотность пуль была такой, что одного зверя просто-напросто снесло. А второй успел пробежать всего пару десятков метров, дёргаясь от попаданий. А затем свалился, злобно глядя на нас и пуская носом коричневые пузыри.

Морщась от боли в голове, я смотрел, как удаляется гигантская форма жизни, а её пытается нагнать летун с человеком в лапах. И это явно был не «наш» летун, застреленный Мелким.

Тихо бухали ноги «черепахи» по снегу. Хрюкали уставшие баги. Стонали и ругались люди. Подвывал от боли поломанный «пушистик».

И над всем этим заунывно выл ледяной ветер, пронизывающий до костей…

Я тяжело дышал, но кислорода не хватало. Впереди, в двух сотнях метров, белой полосой на сером фоне выделялась верхняя точка перевала, за которой только спуск, всё ниже и ниже…

А на гору наползали густые тучи, грозя обрушить на нас ещё и снегопад. Видимо, это была месть за дерзость тем, кто рискнёт покорить перевал. Или проверка на вшивость, кто знает…

— Надо помочь Мигелю! — тряхнув головой (зря, между прочим!), я взял себя в руки. — И надо пройтись назад! Проверить: может, кого-то потеряли, а он живой. И если «пушистиков» не осталось, надо собрать снаряжение.

Мы управились быстро. Один из фургонов съездил назад — забрал троих бойцов, выпавших по пути. А, кроме того, немного оружия и снаряжения. И оставшегося от тех, кто погиб, и того, что мы по пути потеряли. Лично я потерял ружьё: выскочило из рук и пропало в глубоком снегу. Но это было нестрашно! Я мог купить новое ружьё. А вот выбывшие уже ничего купить не могли. Хорошо ещё, смерть у нас теперь — явление временное…

Во время прорыва на перевал мы потеряли четырнадцать человек. Не все тела удалось найти, не всё снаряжение забрать с собой. Возможно, поищи мы тщательнее — нашли бы больше. Да только я не разрешил долго задерживаться.

Полчаса — и наш караван из одиннадцати потрёпанных фургонов выдвинулся дальше. Когда мы достигли высшей точки перевала, я увидел впереди то, что Пустырник называл Горным Поясом. А я бы назвал царством гор, льда и снега.

Потому что впереди были только горы, лёд и снег.

Вершина за вершиной, снежная шапка за снежной шапкой, распадок за распадком… Бесконечные горные кручи до самого горизонта!..

Наверно, так выглядели земные Гималаи, где я никогда не был. Вот только здесь я точно знал: и за далёким горизонтом будет всё то же самое. Всё те же горы. И всё те же снежные шапки вершин, подпиравшие небеса.

Горный Пояс… Он тянулся от нас на юго-восток на тысячи километров. Только снег, только камни, только лёд. Последний клочок растительности едва проглядывал впереди — на востоке. Именно туда уводили следы гигантских форм жизни.

И именно оттуда мерно шагала очередная «черепашка»…

Наши сани тут же устремились вниз, спеша добраться до границы снегов. А самое главное — убраться с пути гиганта, пока нам снова не пришлось знакомиться с его огромными ногами…

Мы очень торопились. Я видел, как некоторые бойцы пытаются на ходу впихнуть в себя пищевые пилюли, запивая их травяным отваром из фляг. Кстати, именно на подобный случай мы и делали эти пилюли. Правда, никто не думал, что этот случай будет настолько тяжёлым…

У меня у самого, откровенно говоря, руки от голода тряслись. Но едва представив, как запиваю пилюлю ледяным отваром на морозе, я