как раз наступило то самое «чуть-чуть». После чего кости захрустели, а выстрелил я просто потому, что было уже не жалко и ногу себе отстрелить.

В подлого жабохряка я не попал. Но узнал об этом уже потом.

А всё что я запомнил после выстрела — то, как эта скотина, решившая мной подзакусить, сиганула прочь. И сделала это, не выпуская из зубов мою несчастную ногу!..

Вверх она прыгнула метра на три. А вслед за ногой, естественно, вверх рванул и я. В полёте наше трио — жаба, нога и Вано — кажется, сбило палатку. А потом ещё и больно приложилось об землю.

Во всяком случае, я.

Правда, боль от столкновения с землёй не шла ни в какое сравнение с ощущениями в ноге, зажатой меж челюстей ночного агрессора… Лодыжка болела так мучительно, что я готов её был сам зубами отгрызть, лишь бы побыстрее отмучаться…

Тем не менее, удар головой об землю пошёл мне на пользу. Спустя пару секунд созерцания ночного неба я наконец-то вырубился, погрузившись в спасительное забытье.

Когда я пришёл в себя, мне было плохо. Я бы даже сказал, очень плохо.

Меня страшно мутило. Левая нога будто огнём горела. Да и зрение практически отсутствовало. Вместо «изображения» перед глазами мелькали какие-то мутные пятна…

И со слухом, похоже, тоже была какая-то беда. Голоса людей, суетившихся вокруг, доносились плохо. Как сквозь толстый слой ваты. Смысл того, что говорили, и даже отдельных слов ускользал.

Я попытался пошевелиться, попробовал прислушаться и сам что-то сказать… Но единственное слово, которое мне удалось расслышать, было:

— Наркоз!

Дневник Листова И. А.

Неизвестный день. На краю жизни и смерти.

Я приходил в себя… Болела голова… Болела левая нога… Болело отбитое тело…

Я пытался вспомнить, что я, кто я… И как попал в такие неприятности… Но не смог вспомнить даже, как меня зовут.

Я знал только, что мне очень плохо. А значит, надо бы позвать на помощь. Но кто откликнется на мой зов? Враг или друг? Ответ на этот вопрос показался мне ужасно важным…

Но я не мог отыскать эту стратегическую информацию в своей больной голове.

Любая попытка думать делала ещё хуже. Как будто меня засасывало в омут боли и отчаяния. А вдруг я навсегда останусь таким тупым? Эта мысль синхронизировалась с новой вспышкой боли в ноге…

И в какой-то момент я, кажется, перенапрягся…

А омут, в который меня затягивало, вдруг оказался спасительным. Он отключил не только боль, но и беспокойную головушку.

Дневник Листова И. А.

Неизвестный день. Не совсем здоров.

Стон вырвался из пересохшего рта сам собой: я не собирался подавать никаких признаков жизни. Чьи-то тёплые маленькие руки погладили меня по лбу, а смутно знакомый голос спросил:

— Вано? Ты меня слышишь?

Ну да, я Вано. А это Кэт. И где-то тут наверняка есть Русый. И Мелкий. И зануда Грим. И священник, отец Фёдор. Интересно, он меня уже отпел? Или что там полагается делать с покойниками?

А вообще приятно… Не то, конечно, что я какой-то не особо живой… А что Кэт за меня так трогательно переживает…

Надо бы ей улыбнуться. Ей понравится. Я помню: мне говорили, что у меня улыбка очень обаятельная…

Так, Вано. Соберись… Это просто… Надо растянуть уголки губ, оскалить зубы, слегка прищурить глаза…

Вот это было лишнее! Блин, как больно-то…

В итоге, я смог только ещё раз простонать. Но уже по-другому. На этот раз утвердительно.

И Кэт меня отлично поняла.

— Сейчас, подожди! Сейчас!.. — попросила она, а затем громко закричала куда-то в сторону: — Грим! Сюда!..

Ну зачем так громко? Больно же!..

Я слабо дёрнулся, и стало только ещё хуже. Зато в моей голове возник гениальный план. Я буду просто лежать, игнорируя страшные муки и жуткие страдания.

И — о чудо! — помогло. Не сразу, но слегка отпустило. Ушли «приятнейшие» ощущения: и тошноты, и головной боли, и головокружения…

Осталась только пульсирующая боль в левой ноге. Где-то чуть ниже колена.

— Пришёл в себя? — уточнил голос Пилигрима.

— Да… Кажется… — неуверенно ответила Кэт.

— Вано! Если бы ты себя видел! — снова заговорил Грим. — Видал я многих покойников… Но большинство из них выглядели куда симпатичней тебя!

На этот раз я отвечал осторожно, тихо… И даже смог выдавить из себя членораздельное сообщение:

— Да пошёл ты…

Жаль, на это ушли почти все мои оставшиеся силы.

Зато Пилигрим обрадовался:

— Вот, вижу! Пришёл в себя! Сейчас тебе надо проглотить пищевую пилюлю. И запить её водой. Справишься?

— Нзню… — честно признался я, прислушиваясь к себе.

Когда я просто лежал, задача выпить пилюлю не казалась сложной. Но я же помню, с какими ощущениями очнулся… И тошнота в списке присутствовала. Но всё, что я смог из себя выжать в качестве объяснений — это что-то вроде:

— Ндо ппрбвать…

И надо сказать, я в самом деле попробовал. Хотя бы приподнять голову!

Но стоило мне пошевелиться, как перед глазами опять потемнело. А затылок ударился обо что-то мягкое…

Дневник Листова И. А.

Неизвестный день. Не совсем полный комплект.

Следующее пробуждение было приятнее. Во всяком случае, странные пятна вместо обычного зрения приобрели большую чёткость, цвета и даже узнаваемость.

В одном из этих пятен — самом симпатичном — я узнал Кэт. Кажется…

— Ты как? — спросила она, заметив, что я открыл глаза. — Мы тебя покормили, пока ты был без сознания… СИПИН сказал, тебе очень надо.

Я не стал отвечать на вопрос, потому что, как мне кажется, не надо быть доктором, чтобы понимать, насколько мне плохо. Или надо быть? Какой хороший вопрос…