Маленькое тельце было болезненно худым. Изможденное личико казалось восковой маской, полное отсутствие волос на голове усиливало впечатление, что малышка измучена до предела. Девушка стиснула зубы от жалости, глядя на это душераздирающее зрелище. Ни один ребенок не должен испытывать таких мучений! Но выучка жрицы взяла верх над эмоциями. Заставив себя улыбнуться, Снежана присела рядом с настороженно воззрившейся на нее девочкой и тихим ласковым голосом сказала:

– Привет, меня зовут Снежана. А тебя как?

Ребенок тревожно оглянулся на отца и застывшую в дверном проеме мать, нервно сжимающую руки в бессильном волнении. Дождавшись одобрительного кивка родителей, малышка неуверенно ответила:

– Галя.

Девушка ободряюще улыбнулась и восхитилась, стараясь скрыть свое беспокойство от окружающих:

– Какое красивое имя! Ты позволишь мне до тебя дотронуться?

Девочка насторожилась и сжалась на диване, стараясь отодвинуться от нее подальше.

– А больно не будет?

Жрица почувствовала, как у нее сжимается горло от жалости. Через что прошел этот ребенок, если первый ее вопрос – не принесет ли ей чужое прикосновение боли?!

– Нет, больно не будет.– Снежана заставила себя улыбаться, несмотря ни на что.– Я просто дотронусь пальцами до твоей руки, и все.

Девочка несколько секунд поколебалась и все-таки нерешительно протянула жрице свою маленькую ручку. Снежана осторожно прикоснулась к ней кончиками пальцев, одновременно посылая небольшой импульс силы, чтобы усыпить малышку – ей не хотелось пугать девочку лечением, которое могло затянуться надолго и, вполне возможно, оказалось бы неприятным. В следующий момент Галя растерянно зевнула и мягко упала на подушки дивана, а девушка опустилась на колени и положила руку ей на лоб. Сила исцеления, как обычно, причиняла боль, но жрица уже давно не обращала на это внимания, сосредоточившись на попытках разобраться, что это за болезнь и как ее лечить. Уже через пару минут ей стало понятно, что здесь снова придется довериться интуиции, поскольку осознанно убрать болезнь, поселившуюся едва ли не в каждой клетке тела ребенка, неопытной жрице было явно не под силу.

Снежана вызвала еще больше энергии и направила ее в организм Гали, стараясь игнорировать жгучую боль, накатывающую на нее волнами и, казалось, выжигающую ее изнутри. Сила исцеления потекла по венам малышки вместе с кровью, проникая во все уголки тела и уничтожая источник болезни. Жрица стиснула зубы, сдерживая стоны. Каждая вспышка энергии, означавшая уничтожение еще одного зараженного участка тела, отзывалась резкими ударами страдания, а когда сила начинала восстанавливать клетки в изначальном виде, то ей казалось, что по нервам течет жидкий огонь. Исцеление становилось мучением даже для нее, хотя после того, как ей на протяжении месяцев приходилось терпеть боль во всем теле, она считала, что больше ее этим не напугаешь. Потеряв всякий счет времени, девушка сосредоточилась на одной-единственной мысли: нужно выдержать, от этого зависит жизнь ребенка. Нужно выдержать.

Когда сила отступила из тела Гали, закончив свою работу, Снежана даже не сразу поняла, что все наконец прекратилось, и несколько секунд просидела неподвижно, ожидая следующего приступа. И только спустя мгновения она осознала, что энергия больше не переливается из нее в организм малышки. С облегчением девушка выпрямилась и убрала руки, чувствуя, как снова на нее накатывает усталость. Заставив себя встать, первым делом убедилась, что ребенок спокойно спит и выглядит совершенно здоровым, даже волосы успели немного отрасти, Снежана подняла глаза и встретилась с полными надежды взглядами родителей Гали. Взмолившись про себя всем богам и другим высшим силам, исполняющим в данный момент божественные обязанности, о том, чтобы не повторилась вчерашняя сцена благодарности, она глухо произнесла:

– Девочка просто спит, она теперь полностью здорова. Если хотите, можете обследовать ее в какой-нибудь клинике, только не в той, где она лечилась, не стоит привлекать к себе внимание.– И, понимая, что долго не выдержит, если хоть на какое-то время не избавится от боли, которая после лечения всегда начинала издеваться над ней с удвоенной силой, добавила: – Я отдохну немного в пустой комнате. Пожалуйста, не мешайте мне.

– Конечно-конечно.– Анна засуетилась, пытаясь устроить девушку поудобнее.– Может быть, тебе постелить в комнате девочек и ты поспишь?

– Нет, не надо.– Снежана покачала головой, глядя на мечущуюся по комнате женщину.– Мне нужно остаться в одиночестве. Побудьте лучше с дочерью.

Не дожидаясь ответа, девушка проскользнула в пустую комнату, на которую хозяевам просто не хватило мебели, и, прикрыв за собой дверь, привычным усилием воли отделила душу от тела, чувствуя, как боль вместе с эмоциями растворяется в спасительном безразличии. Она села у стены и прислонилась к ней спиной. Все, теперь можно спокойно обдумать события последних суток, не отвлекаясь на переживания по их поводу, а заодно и как следует отдохнуть после нелегкого лечения. Если память ей не изменяет, то завтра у нее состоится очередной поединок, и к нему стоит подготовиться – просто на всякий случай, мало ли какие сюрпризы ждут ее на ринге...

Сергей проводил свою странную гостью изучающим взглядом и сосредоточился на дочери, безмятежно спящей на диване. Все произошедшее за последние сутки казалось ему каким-то фантастическим сном, от которого он до дрожи в коленях боялся проснуться и оказаться снова в том аду, где прожил последние три года. Он до малейших деталей помнил тот день, когда его двухлетней дочери поставили страшный диагноз. Эту болезнь лечили только в столице, и стоило это лечение столько, что с его зарплатой о нем не приходилось и мечтать. Но он все-таки пытался перевестись в столичный гарнизон, пытался до тех пор, пока ему прямым текстом не сказали, что офицеры с такими семейными неурядицами армии не очень-то и нужны. В тот день Эстоков написал рапорт об увольнении и совсем не удивился, когда его очень оперативно уволили со службы. Аня тоже была вынуждена уйти с работы – высококлассный военный хирург, она надеялась, что в столице сможет устроиться без проблем.

В то время они благодарили Бога за то, что родители Сергея оставили им в наследство квартиру в столице. Квартира была в доме еще дореволюционной постройки и, будучи переделанной потом под нужды пролетариата, представляла собой четыре маленьких, но изолированных комнатки и кухню. Она нуждалась в ремонте, однако находилась не слишком далеко от центра, и, самое главное, она была, а значит, им не нужно было снимать жилье, а это позволяло сильно сэкономить. Потом были долгие и безуспешные поиски работы – отставные военные никому особо не требовались, а на ту зарплату, которую ему все-таки иногда соглашались платить, даже прожить вчетвером было сложно, не говоря уже о дорогостоящем лечении. Ане тоже не везло. Никому не нужен был специалист с больным ребенком на руках. В этих своих хлопотах они не заметили, как Темка подружился с дворовыми мальчишками, как потом оказалось, зря. За эту невнимательность к своему сыну им пришлось дорого заплатить.

Просто однажды к ним в дверь позвонила перепуганная соседка и сообщила, что мальчишки гоняли на мотоцикле и разбились, один отделался ушибами, а другой сломал шею. Тем, кому не повезло, оказался Артем. Тогда Сергей впервые переступил через себя и пошел на поклон к человеку, которого презирал. Этот бизнесмен еще в первый месяц поиска работы предлагал ему должность начальника охраны его клуба, но Эстоков отказался, чувствуя, что с этим заведением что-то не так, да и репутация у Ливитского была в определенных кругах своеобразной.