численность Красной армии в 300 000 человек. Это число должно было значительно увеличиться, так как контингент армии состоит из безработных, которых с каждым днем становится все больше, а при этом только солдаты и большевистские чиновники имеют право на хлеб в России.

«Все это ужасно, – думает Ида, – как из этого положения выкарабкается бедная наша Россия?»

25 января 1919 года Ида получает паспорт, он действует всего один год и позволяет ей с сыном выехать во Францию, репатриироваться за счет правительства. Она возвращается в Ивановское, обещая Сержу, что постарается уехать как можно скорее. Первый конвой планируется на февраль, но она никак не может успеть. Серж сообщит ей, как только откроется окно. Он хорошо знает процедуру, так как занимается организацией этих конвоев и кроме того он вместе с лейтенантом Фуасси формировал и готовил эшелон репатриантов в октябре прошлого года. Приехав в деревню, Ида облегченно вздыхает, возвратясь в свою избу. Вечером она отправляется на поиски двоюродных братьев, дяди и тети, и приносит им свежие и тревожные вести из Москвы.

В начале 1919 года Серж помогает первой колонне гражданских лиц и солдат отправиться в Копенгаген. Часть членов французской военной миссии покидает Москву. В миссии остается всего двадцать пять человек. Конвой прибывает во Францию 24 февраля. Следующий конвой отправляется в начале марта, он забирает, в частности, монахинь, которые все еще живут в школах и в приютах для пожилых людей. Большевики предоставляют репатриантам вагоны для перевозки скота. Их необходимо обустроить, поставить в них печи, сделать скамейки и установить багажные отсеки. Имеется также немного дров, пилы и топоры, потому что никто не знает, сколько продлится путь, но можно с уверенностью предсказать, что температура будет очень низкой и что огонь придется поддерживать днем и ночью, чтобы не замерзнуть насмерть. Лежа на полу, закутавшись в одеяла и сбившись в кучу, пассажиры смогут выжить только в том случае, если один из них останется дежурить, чтобы топить печку. Их ждут пять дней пути в Финляндию с бесконечными остановками на вокзалах. Потом граница, обыски, изъятие продуктов и имущества, снова обыски и проверки. Далее на поезде они пересекут Финляндию, Швецию и Норвегию, затем пересядут на корабль. Сначала окажутся в Англии, а затем, наконец, во Франции… Две долгие недели пути…

В военной миссии осталось совсем немного человек, их то и дело арестовывают, иногда отпускают, иногда держат в тюрьме месяцами.

Серж все не может найти время, чтобы доехать до Иды, потому что слишком много работы, и ему нужно все время быть в миссии. У младшего лейтенанта Шарпантье, находящегося в заключении в течение восьми месяцев, серия приступов малярийной лихорадки, в результате которых он страдает от крайней слабости и тревожного нервного возбуждения, у него случается до шести обмороков за неделю. Командир Гвибер просит российские власти провести медицинское освидетельствование и освободить его, чтобы тот мог выздороветь. Несмотря на медицинское освидетельствование, выпускать из заключения его отказываются. Командир добивается привлечения датского врача и Международного Красного Креста. Чтобы оказать давление, он также пишет в министерство иностранных дел, требуя освобождения Шарпантье. В тюрьмах свирепствует эпидемия сыпного тифа, но французских заключенных она еще не коснулась. Действовать, однако, необходимо как можно скорее. Командир очень хорошо помнит месяцы, проведенные в русских тюрьмах (сам он был освобожден в январе 1919 года), и знает, какие испытания переживают его товарищи…

«…ты оказалась не подготовлена к жизни, не смогла приспособиться к моему воспитанию, точнее, моему образу жизни. И вспыльчивость моя, и то, что я избалован братом, женщинами, судьбой, природой, темпераментом, вкусом и многими другими вещами, словом, целый букет недостатков»

В апреле большевики вводят новый налог для французов: чрезвычайный и революционный налог на содержание Красной армии! Требуют очень большие суммы под страхом тюремного заключения. Таким образом, несколько крупных промышленников попадают в заключение, в их числе парфюмер Брокар с сыном. Однако у французов в Москве уже совсем нет денег, и они просят французское правительство помочь им, вмешаться в дела русских, чтобы добиться освобождения или отсрочки платежа. У французов больше нет никакого дипломатического представительства: теперь эту функцию при советском правительстве выполняет Дания, а это крайне неблагодарная миссия. Однако генеральный консул Дании проявляет ум и самоотверженность.

Помимо всех этих неприятностей, ситуация в самой миссии также сложна во многих отношениях. Так, например, два офицера, капитан Садуль и лейтенант Паскаль, убежденные в благотворном характере большевистской революции, месяцами создают напряженность в команде. Если Паскаля, очень религиозного в прошлом студента учительского института, товарищи воспринимают скорее как «бескорыстного, даже просветленного мечтателя», и во всяком случае как доброго и честного человека, то Садуля, по словам Плено, считают «гедонистом, спекулянтом и честолюбцем». Серж часто думает при встрече с Садулем о том, что говорил о нем Плено: «тыловая крыса в кабинете Томаса, и это в министерстве вооруженных сил, во время войны», при этом он не скрывал своего уважения к Паскалю, дважды раненному во время его военных походов во Франции, активному участнику несколько трудных и опасных миссий в России. Согласно Паскалю, общество необходимо реформировать, и лучший способ сделать это – уничтожить буржуазию. «Он говорит это совершенно убежденным тоном и при этом ходит по воскресеньям к обедне, чтобы помолиться Богу об вымирании всей буржуазии». Более того, этот его образ жизни полностью соответствует всем его принципам.

Паскаль и Садуль ведут пропагандистскую работу среди французских солдат, денщиков, поваров и санитаров. Кроме того, Садуль пишет статьи, которые появляются во Франции под его именем и в качестве члена военной миссии, что не ценится персоналом военного министерства во Франции. По-видимому, военные власти его действия терпят. Однако уже в октябре 1918 года за такое отношение к солдатам миссии Садуль был отстранен от командования и получил запрет на политические действие внутри военного отряда. К тому же приказ вернуться во Францию был отдан капитану Садулю еще в сентябре 1918 года, но, что любопытно, телеграмма с этим приказом так и не дошла до Москвы.

Садуль был отправлен в Россию в сентябре 1917 года именно из-за его статуса французского социалиста, что априори позволяло облегчать контакты с политическими деятелями российского правительства или другими лицами, с которыми он уже был в контакте, такими как Ленин и Троцкий, которого он знал лично. И действительно, в Москве с марта 1918 года он оказывал услуги, в частности конвоям, облегчая процедуру их отправления, а также добился освобождения заключенных, в том числе четырех монахинь французской школы Святой Екатерины. По словам Плено и многих других, Садуль прежде всего горд и амбициозен, хочет играть важную роль, желает, чтобы