(обычно) седьмым по счету, – первый, ради которого Геракл отправился за пределы Пелопоннеса: Эврисфей приказал ему поймать на Крите дикого быка и привезти в Микены. Между Критом и быками существовало множество мифических связей, которые строились на связях реального мира, уходящих корнями как минимум к эпохе минойских дворцов, знаменитых своими великолепными художественными изображениями быков[360]. Битва Геракла с быком не единожды отражена в искусстве, особенно в аттической вазописи, где ярко демонстрируется виртуозное владение героя не только боевыми приемами, но и арканом. Литературные отсылки не столь впечатляющи и несколько противоречивы. Письменные источники сходятся на том, что это был особенный бык – но какой именно? По некоторым утверждениям, это животное перенесло Европу через море на Крит, дабы близостью с ней смог насладиться Зевс. Однако, согласно большинству сказителей, тот бык не являлся посланником Зевса – это и был Зевс собственной персоной в состоянии временной метаморфозы, и поэтому ни Геракл, ни кто-либо другой не могли его поймать. Другая версия утверждает: бык, пойманный Гераклом, – великолепный белый экземпляр из мифа о царе Миносе. В разгар династического спора Минос попросил Посейдона прислать ему из морских глубин быка – в качестве доказательства его права на власть. Бог согласился, однако Минос отказался исполнить свою часть договора – пожертвовать это ослепительное животное в честь Посейдона. Тогда бог придумал для Миноса жестокое и изобретательное наказание: он внушил его жене, Пасифае, страсть к быку, с которым та совокупилась и в результате родила Минотавра. Если это и было животное, укрощенное Гераклом, то его разрушительной связи с Критом суждено было продолжиться. Как только Геракл доставил зверя в Арголиду, Эврисфей отпустил быка. Свободно перемещаясь по землям (вплоть до Аттики) – и став так называемым Марафонским быком, – он до смерти забодал сына Миноса Андрогея, после чего погиб от руки Тесея. Парадоксально, но наиболее значительным последствием поимки быка Гераклом стало, пожалуй, то, что герой доставил животное с Крита на территорию Афин и тем самым в очередной раз связал эти важнейшие географические точки, в которых развивалось действие множества мифов.

8. Кони Диомеда

После Крита Геракл отправился на север – во Фракию (задания Эврисфея требовали от героя все больше сил, так как их география расширялась). На этот раз Подвиг был связан с существами, отличавшимися скорее чудовищным поведением, нежели видом, – конями, которые челюстями разрывали людей на части и съедали[361]. Кони принадлежали фракийскому царю Диомеду, сыну бога войны Ареса. (Несколько других греческих мифов – например, о насильнике Терее и убийце Ликурге – изображают Фракию как средоточие варварской жестокости[362].) Согласно свидетельству Диодора, Геракл утолил голод коней, скормив им их хозяина; когда же полные желудки сделали зверей более покладистыми, герой перегнал их на юг, в Микены[363]. Что случилось потом? Сказители спорят о том, посвятил ли Эврисфей животных своей богине-покровительнице Гере либо же отпустил их[364]. Одна из версий случившегося во Фракии делает мифы о Геракле частью местной политической культуры. Аполлодор настаивает на том, что герой воспользовался помощью юноши по имени Абдер (сына Гермеса и любовника Геракла). В какой-то момент Геракл поручил Абдеру присмотреть за лошадьми, и те растерзали молодого человека. Недалеко от могилы возлюбленного Геракл построил город Абдеру – одно из бесчисленных мест в греческом мире, связанное с деяниями непревзойденного легендарного героя[365].

9. Пояс амазонок

Следующий трофей, который следовало заполучить Гераклу, увлек его на северо-восток, к южному побережью Черного моря. Его целью был боевой пояс (а не обычный, как говорят иногда, – что менее впечатляет), принадлежавший царице амазонок, которую, согласно разным источникам, звали то ли Андромедой, то ли Ипполитой, то ли Меланиппой[366]. Сцену эту представляют и как мирную, и как насильственную, причем второй вариант встречается чаще – особенно среди художников, весьма любивших эту тему. Если обратиться к писателям, то детальное описание экспедиции Геракла, возглавлявшего армию сторонников, дает Диодор. В результате ожесточенной и кровавой битвы гибнут многие амазонки[367]. Однако их предводительницу Меланиппу Геракл освобождает из плена при условии, что та заплатит выкуп – отдаст свой боевой пояс. Мирная передача пояса изображается редко.

Красной нитью через большинство Подвигов проходит идея, что противники Геракла являются иными. Победа над ничем не примечательной армией воинов-мужчин не стала бы для героя особым достижением – и уж точно не считалась бы Подвигом. Но каждый из противников отличался от Геракла. Правда, у них имелась общая черта – какого-то рода аномалия, анатомическая или поведенческая. Амазонок – как противников, достойных Подвига, – характеризует не только воинское мастерство, которое в их случае тоже является своего рода нарушением нормы, но и поведенческое отклонение, выраженное в образе жизни без мужчин, а также анатомичеcкая аномалия в виде единственной груди.

Геракл и боевой пояс Ипполиты. Кампанский колоколообразный кратер. 325–310 гг. до н. э.

Courtesy Manchester Museum, The University of Manchester.

10. Коровы Гериона

Десятый Подвиг кажется на первый взгляд довольно обыденным – по сравнению с другими задачами, поставленными Эврисфеем: Гераклу предстояло всего лишь угнать стада совершенно нечудовищных животных и доставить их в Микены. Между тем в задании этом не было ни толики обыденности – по двум причинам: из-за владельца скота, а также из-за местоположения пастбищ.

Стада принадлежали Гериону, сыну Хрисаора, который, в свою очередь, был отпрыском Посейдона и горгоны Медузы (Хрисаор родился из шеи Медузы, после того как ее обезглавил Персей)[368]. Чудовищная природа предков Гериона по материнской линии отразилась на его облике: множество источников изображают его как урода «три в одном». Мнения расходятся: он обладал то ли тремя головами, то ли тремя туловищами; нет единства и насчет того, что находилось ниже пояса, – две ноги или шесть. Анатомии Гериона соответствовала и внешность его двуглавого охотничьего пса Орфа. И в этом нет ничего удивительного, ведь родителями зверя являлись Тифон и Ехидна, породившие также Гидру и Цербера[369]. Задачу справиться с множественной натурой Гериона осложняло место его обитания. Жил он у западной границы мира, на острове Эрифии (что означало «красная земля»): там, где заходит солнце. Побывав на юго-западе Испании и совершив в пути ряд «побочных деяний», Геракл пересек океан в огромном золотом сосуде, в каком Гелиос обычно проплывал к востоку каждую ночь после захода солнца, чтобы заново подняться на рассвете. Гелиос одолжил Гераклу свой божественный сосуд не из чистого альтруизма: Геракл направил на бога свой лук, и тогда последний, признав храбрость героя, великодушно позволил ему использовать свой транспорт.

Множество древних изображений демонстрируют победу Геракла над Герионом. За описанием его тщательно спланированного возвращения в Микены – перегон скота и все прочее – мы обратимся к письменным источникам. Согласно одной из версий, герою требовалось погрузить стада в сосуд Гелиоса, переплыть океан до Тартесса (Испания), а затем провести скот через добрую часть европейской суши, прежде чем вручить его Эврисфею в Микенах. Что Эврисфей собирался делать с этой добычей? Греческая ритуальная практика фактически неизменно подразумевала принесение в жертву домашнего скота – заклание диких зверей обычно не предусматривалось. Животные, с которыми прибыл Геракл, как раз были домашними, поэтому намерения Эврисфея очевидны. В знак признательности за покровительство его давней сторонницы, Геры, он пожертвовал скот ей[370].

Художник группы Е. Геракл и Герион. Аттическая амфора. Ок. 550–540 гг. до н. э.

Musée du Louvre, Paris. Photo RMN-Grand Palais (musée du Louvre) / Stéphane Maréchalle.

11. Яблоки Гесперид

Большинство древних сказаний о Геракле, упоминающих эти волшебные плоды, сходится в ряде моментов[371]. Яблоки были золотыми; за деревом, на котором они росли, ухаживали Геспериды – нимфы, обитавшие в удаленном месте (оно обычно мыслилось как крайний запад); хотя ни один из древних греко-римских источников не заявляет, что яблоки даровали бессмертие или вечную молодость (в отличие от внешне схожего сюжета из скандинавской мифологии), они были достаточно уникальными,