— У меня не осталось ни капли магии, — проворчала Эвелина, шмыгнув носом. — Мы здесь надолго застряли…

Дегар подошел к плите и указал на чан с кипятком. Рядом стоял ушат с холодной водой. На скамье в углу был свален ворох мятых тряпок, в жестяном тазу серел березовый щелок, во дворце Карнаэля горничные стирали им белье и даже мыли голову.

— Ты предлагаешь отчистить все вручную? — скривилась Эви.

На то, что отдраить этот хлев уйдет полночи. Эвелина даже не могла вспомнить, когда в последний раз делала что-то сама, без помощи магии.

— Что же! — с вызовом сказала мейджи, с ожесточением стянула с себя плащ и кинула под ноги: только на половую тряпку тот и годился. — И ладно! Думаешь, не справлюсь! Ха! Отойди с дороги! Не демонское это дело.

Какой из Дегара помощник? Он лишь топором махать горазд. Тот действительно отошел к скамье. Эви отвернулась, пряча злые слезы. Почему всегда она должна за всех отдуваться? За Райли, за Дегара! Завернула рукава по локоть и штанины до колен и отправилась разыскивать подходящее ведро, когда в грудь прилетел комок ветоши.

— Хм, я промахнулся, — сообщил демон.

Как показалось Эви, слегка сконфуженно.

— Ага! А метил куда? В голову?

Но она проглотила заготовленную колкость, когда увидела демона. Дегар снял рубашку, закатал брюки и смотрел на Эви, ожидая указаний.

— Показывай!

Сначала Дегар работал неуклюже, было видно, что прежде он не имел дела ни с водой, ни с тряпкой. Он был воином, а не слугой, и тем удивительнее, что не погнушался заняться уборкой.

«Хотя… Он пошел на смерть ради своей миссии, не испугался пыток. Так чего ему бояться грязи?»

Эви мыла плиту и посуду: гора копилась еще с обеда. Брезгливо сжав губы, мейджи отковыривала с тарелок присохшие крошки и капустные листья. Дегар драил пол. В его скупых размеренных движениях Эвелине чудилась решительность воина, идущего в сражение: надо — значит, надо. Но демон с лоскутом плаща, намотанным на швабру, смотрелся так потешно, что Эви нет-нет да улыбалась.

Постепенно накапливалась усталость, но и на кухне становилось чище. Эви мысленно ставила галочки напротив пунктов: «Отчистить плиту, котлы и сковороды — есть! Собрать грязь и вымыть полы — есть! Паутина…»

— Дегар, приподними-ка меня!

Эви вооружилась щеткой и ткнула пальцем в серые лохмотья в углу — их было столько, что хватило бы на целое паучье царство. Но, к счастью, паутина оказалась старой, пустой: даже пауки сбежали из этого негостеприимного места. А вот Эвелина сама сунулась в цитадель, так что винить теперь некого.

Демон подошел сзади, взял за талию и поднял Эвелину над головой. Эви сгребла пыль с потолка, с карниза — старалась успеть, пока у Дегара не закончились силы. Посмотрела на его крепкие руки — ничего, не дрожат. Все-таки хорошо, что Раулар не ленился и тренировался каждый день, стал таким сильным…

Райли… В какие-то мгновения, вот как сейчас, Эви забывала, что друга нет рядом, его место занял враг. Рядом с ней демон. Злодей, который похитил тело ее лучшего друга.

— Отпусти! — крикнула мейджи, в груди поднялась волна паники.

«Да как же это… Как я могла забыть! Улыбаюсь ему, жалею. Кипяток остудила! Зачем! Я должна его ненавидеть!»

Но ненависти не было. Может быть, потому, что у Дегара было лицо Райли?

Дегар послушался — поставил ее на пол и вернулся к своей работе. Ни один мускул не дрогнул на лице, как всегда, сосредоточенном и бесстрастном. Эви занялась стенами — попыталась соскребать застаревшие пятна, но дело не спорилось. Она почувствовала себя в ловушке: за спиной опасный хищник, и только вопрос времени, когда проснется его инстинкт убийцы. Что ему помешает сомкнуть руки у нее на шее, когда все пять артефактов окажутся в кармане? Эвелина гнала отчаянные мысли, но они не уходили.

Шаги Дегара замерли. Эви боялась повернуть голову, одеревенела. Что если Дегар решил избавиться от горе-помощницы? Ведь какая от мейджи польза? Пока — один вред.

Тяжелые руки легли на плечи. Эвелина зажмурилась. Она так беспомощна сейчас! Ни грамма магии не осталось, а физических сил и подавно не хватит. Дегар так резко развернул мейджи, что она, дернувшись, ударилась лопатками. Отступать некуда. Эви вжалась в стену, уперлась ладонями в грудь Дегара. Это жалкое сопротивление он сломит за мгновение! Но демон оставил в покое ее плечи и сказал:

— Посмотри на меня.

Пришлось посмотреть. Дегар возвышался над ней и внимательно разглядывал своими черными демонскими глазищами. Нет, ничего в нем не осталось от Райли. И взгляд другой, и осанка, и наклон головы. За время дороги Дегар научился бриться ножом, и на щеках темнели следы его первых неудачных опытов — порезы уже подживали, но делали лицо Раулара взрослее. Чужой человек. Страшный. Убийца и враг.

— Зачем ты меня боишься?

— С чего бы мне тебя бояться? — храбрясь, ответила Эви, но голос выдал — дрогнул.

Дегар отошел на другой конец кухни, присел на столик, скрипнувший под его весом. Долго молчал, зачем-то разглядывая свои руки. Потом заговорил о другом.

— Я не знал, что быть человеком — это чувствовать столько всего. — Он провел пальцем по ладони. — Такая тонкая кожа, как…

Он огляделся, увидел капустный лист и указал на него.

— Как листок.

— Какое романтичное сравнение, — съязвила Эви: Дегар больше не возвышался скалой, и к мейджи вернулось самообладание. — Как раз в духе демона.

Дегар возвратил ухмылку, изогнул бровь. Эвелина отметила, что он быстро учится выражению человеческих эмоций, сейчас от человека не отличить. Вот только мимика была совсем не такой, как у Райли.

— Как крылья бабочки, — сказал он.

Эви оторопела. Не ожидала она от грубого создания такого поэтичного сравнения.

— Так легко ранить, изломать, уничтожить… — Дегар опустил взгляд на свои руки. — Я слаб. Так слаб.

Ясно, снова печалится о своем могучем теле. Эвелина часто слышала рассказы о том, как нелегко уничтожить демонов. Мало того что они сильны, как десять обычных воинов, так еще и раны затягиваются мгновенно, а кровь, если можно так назвать черную субстанцию, тут же сворачивается. Они продолжали сражаться, исколотые мечами, с торчащими из спины стрелами… Отец как-то оговорился в разговоре с Райли: «Однажды человечество проиграет, у нас нет шансов против них. Пока мы их численно превосходим. Но это пока».

— Бедненький, — позлорадствовала мейджи.

Но Дегар думал о своем и не уловил иронии.

— Я чувствую то, чего не чувствовал раньше. Прикосновение травы. Вкус пищи. Боль. Ветер на лице. Холод и жар. Это… — Он сжал скулы.

— Пугает, — тихо подсказала Эвелина.

Почему-то больше не хотелось острить. Враг он или нет, но привычный мир Дегара рухнул, перевернулся с ног на голову, а он вел себя более чем достойно.