просчитав что именно за ними кроется, ведь подчинённые велосипед изобретать не стали, и он сам в администрации города, а потом и у губернатора, крутил такие же точно схемы, а потому просчитывал их на раз.

– Ага, нашли лоха педального из Мухосранска! -злорадно думал Витёк, обламывая очередного подчинённого уже растопырившего карманы пиджака под превращение казённых денежек в свои родненькие и помечал в своей памяти данные ушлого чиновничка, авось и пригодится.

И вот сегодня мышиная суета с внедрением Витька во власть заканчивалась, это он ясно прочитал во взгляде Еловского. Начинается основная игра, для чего его и заслал в столицу Степаныч. По спине Витька побежал ледяной пот, под ложечкой засосало, а во рту резко пересохло, но внешне он весь подобрался и спокойно посмотрел на правителя одной шестой мира, готовясь перехватить эту власть.

Еловский быстрым шагом направился по грунтовой дороге от шоссе и, едва они отошли от машины на достаточное расстояние, начал с места в карьер, не разводя политеса:

– Думаю времени освоиться на новом месте и немного вникнуть в окружающую действительность, как и познакомиться с персоналиями уже более чем достаточно прошло, Виктор Викторович, поэтому введу Вас в курс дела, какая основная работа вам уготована.

Витёк, прочувствовав важность того, что будет сказано дальше, согласно кивнул, но глаз на сей раз на Еловского не перевёл, уставившись на носки своих брендовых туфель.

Евгений Александрович понимающе хмыкнул, но успокаивать не стал, а продолжил такой же скороговоркой, выделяя нужные слова и места.

– Я долго думал, приглядывался к Вам, Виктор Викторович, скрывать не буду, сомневался, но всё-таки пришёл к выводу, что на Вас можно положиться, как на в меру амбициозного, но без лишних захеров и претензий на личную власть, молодого, прогрессивного и грамотного управленца, прошедшего достаточно хорошую школу общения с разными людьми и слоями нашего общества. Поэтому буду краток. Мы будем делать из Вас нового правителя, но это будет лишь бутафория. Мы, деловые люди страны, доверяем вам быть только казначеем, но не смотрящим. Надеюсь Вам понятна и терминология, и значение, и разница. Смотрящим, т.е. решающим что и как, куда и кому, сколько и где, кто прав, а кто нет, ну и прочее, остаюсь я. Вы никогда и никуда не вмешиваетесь, подписываете, что дают, торгуете лицом и пожимаете руки тем, кому мы позволим, поносите с трибун тех, на кого мы укажем. Всё ! За эти необременительные обязанности Вы живёте в своё удовольствие. Круг деловых людей уже определён и изменению Вами не подлежит. Ваша задача понравиться населению, явиться к нему своим в доску, но правильным, семьянином, любящим мужем и отцом, молодым, энергичным, желающим, что бы всё по справедливости, ну и прочая байда, а после выборов продолжить изображать доброго царя-батюшку. На внешнем контуре создать и поддерживать образ сильного и лидера великой державы. Мы заключаем сегодня с вами контракт на девять лет, включая два срока правления, потом поставим следующего казначея, а Вам подберём занятие по душе. Денежек прилично подкопите к тем, что уже греют Вам душу на зарубежном счету, мы не обидим, не бойтесь и занимайтесь до конца своих дней чем хотите, на все безумные хотелки хватит. Ну-с, батенька, порадуйте старика согласием.– закончил монолог Еловский и, резко выскочив перед Витьком ,прямо посмотрел ему в глаза. Витёк был готов и ответил ушлому еврею прямым и спокойным взглядом. Он пожал плечами и как можно равнодушнее сказал:

– Я же не сумасшедший от такого отказываться. Ответственности ноль. Голова не напрягается, физического труда никакого, одни сплошные удовольствия. Как скажете, Евгений Александрович, я весь в вашем распоряжении.

Еловский ещё раз взглянул на Витька пристально, сквозь прищур глаз, погонял какую-то мысль минуты три, перетаптываясь на месте, а потом поднял правую руку и резко бросил её вниз со словами : «А хер с ним, с плащом!» и быстро пошагал обратно, абсолютно забыв о Витьке, сел в машину и был таков.

Витёк растерянно посмотрел вслед удаляющейся машине Еловского и стал ловить попутку. В кабине фуры, на которой он добрался до станции и в вагоне электрички, несущей его к трём вокзалам, и в вагоне метро, Витёк напряжённо думал, что сказал ему словами, а больше всего своим отъездом Еловский. Как не крутил он, ничего другого у него не получалось, кроме явно продемонстрированного ему места у параши, как говорят зэки.

Добравшись до служебной квартиры и, равнодушно оглядев полки холодильника, заваленные деликатесами спецпайка, Витёк не соблазнился ничем. Подумав ещё, он достал из морозилки бутылку водки и, налив себе половину стакана, опрокинул в себя, закусив солёным огурчиком и откусив ломоть от горбушки чёрного хлеба. Не помогло. Витёк проворочался без сна полночи и с первыми лучами солнца мозг наконец собрался в кучу и чётко сформулировал мысль: «А вот хер тебе, а не бутафория, Евгений Александрович ! Я и тебя и всех твоих избранных из круга деловых, не подлежащих замене, к параше усажу и это в лучшем случае!»

Витёк вдруг опять вспомнил крысу из подъезда его детства и почувствовал уважение к отчаянному зверьку, гнавшему его два этажа в отместку за испытанный страх и, не испугавшейся железного прута в его руке, которым он мог её убить, если бы не струсил. А ещё он вспомнил слова отца, что крысы очень умное животное, селится там где сытно и тепло, жизнь в голоде и холоде оставляя мышам и бродячим псам.

Как ни странно, но именно после этих воспоминаний Витёк заснул спокойным и глубоким сном, а со звонком будильника проснулся не только с принятым решением, но и в прекрасном расположении духа.

Дальше было формальное назначение председателем правительства, что бы передача власти имела конституционное обоснование. Еловский из ничего лепил образ практически мессии, пришедшего спасти и защитить многострадальный народ от войны, на которой он и его деловой круг делали миллиарды долларов. Витёк представлялся народу спасителем от террористов, взрывающих дома с людьми в городах страны, станции метро, больницы, школы и концертные залы. Он конечно знал кто именно организовывал и исполнял эти взрывы, но ничего предпринимать и не подумал. «Лес рубят, щепки летят» любил повторять Сам, и Витёк был с ним абсолютно согласен. Да и тренер сказал ему, напутствуя в большую политику, тоже самое. Взрывы и война мостили ему путь к трону, к цели его жизни, какая разница сколько населения погибнет, бабы ещё нарожают. Ценна только его жизнь и больше ничья. Ни одного царя или короля, султана или шейха, генерала конфедератов