Он вышел на крыльцо офис-молла, не замечая красоты весеннего дня, спешащих по делам прохожих, синего неба над головой. Ещё не понял, что весь его мир окончательно разрушен, может, это и спасло его в данный момент. Ведь побрел в паб, в котором так часто поил и кормил коллег, чтобы делали за него его работу, а не на проезжую часть вне светофора. Заказал бутылку виски и нарезку, начал пить, заливая недавний позор. Надо было забыться. Если сейчас реальность ударит по голове, вряд ли вынесет. Разнесет к чертям уже паб, все закончится полицией.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Люда! - бросило в жар, и мир наполнился звуком ее имени. Только сейчас он начал понимать, что потерял ее окончательно. И что любил ее, несмотря ни на что. Извращенно и глупо, но любил. Заливая полосу неудач, он думал не о потерянной работе, страхе разоблачения и необходимости уехать прочь, а о ней - девочке, в чьем сердце было так много любви... И которое он сам безжалостно раздавил в своих лапищах.

Сожаление накрыло его. Чувство потери оглушало и рвало изнутри. Казалось, соберись сейчас, поставь себе цель, и он найдет нужные слова, сможет прикрутить своё разнузданное я, вымолить прощение. Даже забыть о том, что этот сын богатого папы, Величко, так скоро подсуетился. Что скорее всего не к Лике Люда уехала, а к тому, кто называл себя ее другом. Наверняка он воспользовался ситуацией, чтобы выйти из френдзоны.

От таких мыслей ярость и желание наказать ту, кого он так любил становилось непреодолимым. Под действием алкоголя в его голове рождались планы, один другого безумнее. Насыщали сознанием мнимым чувством торжества, не давая увидеть картину целиком и понять, что это путь в никуда.

Где-то на пятом стопарике вискаря на Савчука снизошло озарение. Ему надо рассказать Люде, что с ним происходит. Как есть и не скрывая. Как он ее любит и готов работать над собой, никогда больше не обижать. Одаривать дорогими подарками (он на тот момент забыл, с каким треском полетел с работы), даже варить этот проклятый борщ, который и стал камнем преткновения между несостоявшейся женой и его мамашей.

Но вот если сука Зоя всё-таки что-то ляпнет Вите, а тот - Величко... нет, Руслан должен подстраховаться первым.

Сигаретный дым режет глаза, хмель в крови даёт обманчивое ощущение того, что любые горы теперь по плечу. Руки дрожат, надпись на бутылке Jack Daniels двоится. Но это не мешает ему протянуться к телефону, безошибочно найти номер. Цифры плывут, как и изображение на экране - Люда запечатлена возле перил на набережной Днепра, счастливая, солнечная. Это было прошлое лето, когда они упивались своим воссоединением. Никто и подумать не мог, что до этого лета они просто не дойдут рука об руку.

Гудки кажутся медленными, долгими. Она не отвечает. «Возьми же трубку, возьми!» - прорывается сквозь хмель непреодолимое желание вновь слышать ее голос. Но ответа по-прежнему нет.

Зоя успела все ей рассказать? Или Люда забыла телефон где-то? Убавила звук? Руслан не хочет пускать в голову самую опасную мысль. Набирает снова. Он будет это делать, пока не разрядится телефоны. У обоих.

Когда голос оператора сообщает, что абонент не отвечает, но можно оставить сообщение, выдержка изменяет Савчуку. С ругательством давит сигарету в пепельнице, наливает ещё виски. Не помогает: извращённый рассудок приходит к самому вероятному умозаключению. Это бьёт на поражение. И Савчук, забыв о своих недавних намерениях выпросить прошение и все начать сначала, вскакивает с места, едва не раздавив в кулаке телефон.

Ну конечно же! Она с ним! Вот почему не подходит к телефону. Заняты, твою мать. Как удачно эта шлюха нашла повод - все для того, чтобы сбежать к нему!

И вот трясущиеся руки ищут в списке контактов совсем другой номер. Руслан уже изрядно пьян и плохо понимает, что делает. Даже не знает, что скажет... Поэтому, когда слышит голос своего соперника, ненавистного Пашу Величко, все что может выдать - какое-то нечленораздельное стенание.

- Ты... Ты... Людку позови... - кровь ударяет в лицо, ноги слабеют. Едва не опрокинув стул, все же садится за стол.

- Руслан, это ты? - голос Пашки спокойный, но в нем нетрудно расслышать презрение. - Ты пьяный, как свинья. Чем обязан твоему звонку?

- Позови мне ее, б**дь! - спокойствие Пашки окончательно сносит крышу. - Она рядом? Я хочу с ней говорить!

- Даже если бы она была рядом, ты бы ее не услышал. Проспись. Я с алкоголиками говорить не привык.

- Ты, блогер долбаный! - Руслан не собирается слушать этот снисходительный тон. - Убери от нее свои грязные лапы! Ты никто! Ты жилетка, твою мать, она все равно вернётся ко мне! Она будет это делать снова и снова!

- Руслан, ты уверен, что хочешь со мной разговаривать в таком состоянии? Учти, скидку на то, что ты в хлам, я делать не буду. И?

- Позови ее к телефону, мразь, иначе...

- Ну, начнем с того, что я не позову ее к телефону ни при каких обстоятельствах. Нечего слушать твой пьяный бред. А вот ты меня послушаешь, раз уж не знаешь, чем себя занять...

Возникает пауза. Савчук настолько ошеломлён и заторможен зелёным змием, что даже не знает, что ответить. Может только слушать. Пытаться вставить свои пять копеек, преимущественно матами, но оставаться при этом неуслышанным.

- Когда-то я поверил в то, что ты любишь ее и сделаешь счастливой. Готов был даже допустить, что ты изменился. Сам, заметь, добровольно соединил вас. Только ты почему-то решил, что я лузер, который побоялся бороться за свою любовь и отступил. Что второй шанс будет у тебя постоянно и вне зависимости от того, что ты натворил. Так вот послушай меня...

Павел понижает голос, и его интонация со снисходительной становится прямой и беспринципной.

- Она никогда больше не вернётся к тебе. Я не позволю. Поверь, теперь я готов на все, чтобы она вновь не попала к тебе. Я ее не пущу. Хотя мне и не понадобится идти на такие меры...

- Это все ты! Из-за тебя она от меня ушла! С работы поперли тоже из-за тебя! Да я...

- Да ты прямо сегодня соберёшь вещи и уедешь из этого города, Руслан. Вместе со своей ненормальной мамашей. И это не просьба.

- Не смей говорить про мою мать...

- Я не сказал ничего нового для тебя. Я не шучу. Вспомни, о чем я тебе сказал год назад: в моих силах сделать так, чтобы ты забыл дорогу в столицу. Кажется, ты мне не поверил тогда. Иначе не борзел бы так вдали от дома и не посмел обижать дорогого для меня человека. А второй раз я не повторяю. Поэтому прекращай бухать и вали собирать чемоданы. Суток тебе должно хватить.