кто тот неизвестный, так неудачно выдавший себя за инквизитора, и какую роль играет он во всей этой запутанной, усложненной комбинации? Работники святой службы наверняка вычислили, кто убил их собрата и использует фибулу в личных целях, – как-никак, прошло уже два года.

Долгий срок.

То, что неизвестный до сих пор жив и здоров, свидетельствует об определенных талантах… Другое дело, инквизиторы и не подумают делиться сведениями. Они вообще плохо идут на контакт со светскими, даже с представителями властей, и заставить их, увы, нет никаких возможностей – ни законных, ни незаконных. Проклятые сектанты фанатично преданы своей организации, а та сумела отстоять независимость от государства.

Можно, конечно, попытаться выкрасть нужные данные из архива Инквизиции, как сделали однажды с перечнем личных номеров фибул. Но это занятие рискованное – в тот раз агентам чертовски повезло. А попадись они на месте преступления – неизвестно, в какой скандал это все вылилось бы.

Как бы то ни было, картинка вырисовывается крайне нелогичная. По крайней мере, пока никаких однозначных связей между разрозненными фактами выстроить не удается. Нужно срочно изучить личное дело Стефана и порадовать того повторным допросом, на этот раз профессиональным – пусть почувствует разницу. И допросить наконец Эдмунда. Как только лорд Эдвард появится во дворце, Винсент будет ходатайствовать о незамедлительном проведении дознания.

Вернув внимание на доску, Винсент нахмурился. Отвлекшись на вошедшего помощника, он ошибся, случайно поставив пешку на одну клетку дальше задуманного. Теперь не миновать взятия на проходе! Безупречный эндшпиль испорчен – даже пешка может изменить ход партии. Все предстояло рассчитывать заново, и итог был непредсказуем. Возможно, действие затянется. Возможно, победитель и побежденный поменяются местами.

Однако… Винсента вдруг посетила мысль, интересная в своей парадоксальности. Если каждый игрок без отступлений использует оптимальную стратегию, итог партии предопределен. И итог этот можно предвидеть. Нет, не предвидеть – просчитать математически, хоть это и затруднительно из-за огромного количества комбинаций ходов и позиций. Затруднительно, но возможно.

Но если игрок совершает ошибку? Или действует вопреки оптимальной стратегии – из побуждений альтруизма, сознательно, добровольно не желая получать наибольшую выгоду? Или же, изучая теорию игр, намеренно выбирает вариант, отличный от идеального, надеясь, что появившаяся в результате альтернатива приведет к еще большему, может быть, абсолютному выигрышу? Или игрок – редкий человек, который не умеет мыслить шаблонами, алгоритмами, пусть даже давно проверенными и ведущими к успеху? В таком случае предугадать его действия невозможно. А тот, кто поступает неожиданно, всегда имеет большие шансы.

Винсент задумчиво постукивал тростью по паркету, внезапно утеряв всякий интерес к происходящему на доске. Взгляд отяжелел от нерадостных перспектив.

Такой противник действительно опасен.

Глава 12,

в которой главный герой едва не покидает навсегда небезопасные страницы этой книги

Себастьян закрыл глаза, словно надеясь, что, когда откроет их, неправильная реальность изменится.

Но тщетно.

Впервые он испытал подлинное наслаждение с кем-то, кроме Моник. С совершенно другой женщиной. Несмотря на давнюю смерть подруги, в глазах ювелира это выглядело как предательство. Новое предательство – ни больше, ни меньше. Закусив губу, Себастьян чувствовал, как внутри начинает расти раздражение – на самого себя, на Софию, даже на Моник, которая уж точно ни в чем не была повинна.

Давно он не пребывал в столь отвратительном расположении духа. Будто внутри – спутанный клубок, который долго трепал и гонял по полу мелкий пакостливый котенок. Как теперь разобраться с противоречивыми чувствами? Только смести ошметки и выбросить вон, потому что навести порядок уже невозможно.

Себастьян вздохнул. Как только выдастся возможность, нужно будет провести ночь-другую в молитвах и добродетельных размышлениях о вечном. Очистить сознание, вернуть пошатнувшуюся бесстрастность.

– Это та самая Моник? – София, однако, не унималась. – Которая погибла в единственной операции, которую знаменитому Серафиму не удалось завершить успешно?

О Изначальный. Девица даже не подозревала, кажется, о существовании таких понятий, как такт или чуткость, в упор не замечая намеков. Было даже какое-то очарование в этой простодушной наглости.

Себастьян улыбнулся, и грустная гордость отразилась в его улыбке. На самом деле украденный в тот роковой день изумруд до сих пор бережно хранился в рабочем кофре, том, что всегда под рукой. Минерал, ценная разновидность берилла, остался с ним как память о Моник, об ушедшей любви, о собственном безрассудстве и, к сожалению, трусости.

Это был исключительной красоты кристалл, идеально прозрачный, травянисто-зеленого цвета, густого тона. Камень классической формы: шестиугольная призма заканчивается плоской гранью основания. Сам кристалл, как это свойственно крупным натуральным изумрудам, хрупок и разбит многочисленными мелкими трещинками, вес – почти двести карат. Он носил гордое имя «Изумрудный бог». Что и говорить, кровавые жертвы пришлось принести на алтарь этого божества…

Несмотря на высокую цену, Себастьян не пожелал расставаться с изумрудом и солгал заказчику, что не смог выполнить задание. Пусть даже «провал» и поставил крохотное пятно на безупречной профессиональной репутации. На самом же деле на счету его не было ни единой операции, которая не завершилась тем, чем и должна, – похищением нужного камня.

Еще не построены стены, которые могли бы остановить Серафима, даже если это стены драконьей пещеры.

Может быть, немного самодовольно, но так оно и есть.

– София, давай забудем о том, что произошло, – негромко произнес Себастьян, наконец подобрав слова. Банальные, затертые до тошноты, но, наверное, самые правильные в сложившейся ситуации. – Как я понял, для тебя случайный инцидент не имеет большого значения. Для меня… тоже. А то, что неважно, не должно менять что-то в жизни. Ты согласна со мной?

София слабо кивнула. Спокойный менторский тон действовал удручающе, не давая никакой возможности для возражений и споров. С тем же успехом можно было возражать проповеднику: переубедить в чем-то этого брата было задачей невыполнимой.

Смягчившись, ювелир вновь бросил взгляд на циферблат. Еще один отрезок жизни остался позади, не принеся никакой пользы: начало второго. В комнате было душно и сыро. Себастьян открыл окно, но это только ухудшило положение: внутрь ворвалась влажность. На улице привычно шел дождь, затопив горизонт серостью. Дождь, который никак не хотел прекращаться.

Ювелир покачал головой: в последнее время серый сделался не только неизменным фоном Ледума, но и вообще единственным цветом этого сумрачного города. Погода совсем испортилась: нескончаемый дождь, нескончаемая унылость пейзажей. Так недолго и забыть, как солнце выглядит, и жабры отрастить. Совсем не то, что в Пустошах за стеной.

Себастьян был недоволен пикантным ночным происшествием, но делать нечего: жизнь продолжалась. Наконец, полностью взяв себя в руки после выбившего из колеи пробуждения, он погрузился в раздумья. Нужно составить план действий на