Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пойдем считать, маг, – улыбнулся дракон. – Я буду следить, чтобы ты не сбился и не унес с собой лишнего. Все должно быть честно».
На одиннадцатые сутки человек, постоянно сбиваясь и начиная с начала, повредился в рассудке, отсчитав чуть более миллиона – незначительную часть из положенного ему. Так дракон обманул человека, ведь не только в его пещере, но и во всем мире не было такого количества обработанных камней, которое запросил жадный маг.
Поучительная история, мораль которой сводилась к тому, что даже умнейшему из людей не удалось перехитрить дракона, а остальным не стоит и пытаться.
Так. Черные решили пожертвовать пешкой, вклинившись в линию атаки противника. Значит, разыгрывается контргамбит, явление довольно редкое и не изученное до конца, чтобы судить о нем однозначно. Борьба обострилась, конфликт на поле перешел из позиционной стадии в активную. Завязывается самое интересное действо – блистательный миттельшпиль. На доске еще достаточно фигур. Вот-вот развернутся основные события партии, атаки и контратаки, соперничество за центр, комбинации и жертвы…
Да, дело казалось интересным. Не каждый день совершаются покушения на лорда, и даже не каждый год. Винсент был человек особого, редкого калибра. Не маг, не воин, не богатый аристократ. То, что он до сих пор жив и добился высокого положения, влияния и практически неограниченных полномочий, объяснялось выдающимся умом и не менее примечательным характером, который, казалось, не имел изъянов и слабостей, положенных живым существам.
Винсента мало что интересовало в жизни – действительно интересовало. Особая служба, которой он бессменно руководил вот уже много лет, занималась политическим сыском и обеспечением внутренней безопасности города. Конечно, Винсент был в курсе множества событий, держал в уме множество непрестанно меняющихся ситуаций, но истинную радость и удовлетворение испытывал от одного-единственного процесса – решения задач.
Его инструментом была мысль – цепкая, натренированная и безжалостная. Шахматная партия или допрос подозреваемого, поиск улик или раскрытие заговора – каждая ситуация есть математическая задачка, требующая решения и имеющая ответ. Только с этой точки зрения он смотрел на жизнь.
И раз за разом задачки решались – быстро, верно и безукоризненно четко. Поэтому-то Винсенту совершенно заслуженно присвоили высший гражданский чин и должность канцлера, которыми он по праву гордился.
Белые успешно создали на правом фланге черных слабость пешечной структуры в виде сдвоенных и одной заблокированной пешки с расчетом воспользоваться этими заготовками в эндшпиле. Черные разменяли центральные пешки и заняли центр, угрожая опасными ходами вглубь позиции белых. Белые, в свою очередь, заняли освободившуюся открытую линию и выдвинули коней, стремясь подорвать закрепившегося в центре противника. Не дав им развить инициативу, черные провели пару маневров тяжелыми фигурами, завершившихся практически равными разменами и атакой на неприятельского короля. Шах! Хм, любопытно. Черные совершенно неожиданно поставили белых в неудобное положение. Оригинальная сегодня получается партия…
Винсент чуть заметно нахмурил брови, глядя на доску и параллельно думая о своей будущей жертве. Увы, ничто так не развращает подозреваемых, как неграмотно проведенный первый допрос. От него зависит многое, ровно как в шахматной игре – от первого хода.
То, какое начало положено, определяет лицо, характер и рисунок партии. Когда фигуры нетронуты, перед игроком разворачивается необъятно широкое поле действий, ограниченное только его умом и фантазией. Есть ровно двадцать вариантов первого хода, на каждый из которых противник может ответить также двадцатью различными ходами. И с каждым новым пространство вариантов сужается, их становится все меньше до того момента, пока один или сразу оба игрока не лишаются возможности выбора хода. В конце партии решения остаются самые элементарные, давно разобранные в теории и, на вкус Винсента, довольно пресные. А вот в начале совершенно другое дело… Начало было действительно важно.
Белые, однако, филигранно избежали весьма вероятного мата и приступили к ловле зарвавшегося черного ферзя. Масштабные действия! Обе стороны несут серьезные потери. Черные начали спешную перестройку фигур, неудачно разменяв коня, зато умудрившись сохранить ферзя. Итак, гарде! Отступление. Снова гарде. Снова бегство, на этот раз – по самому лезвию, по самому краю пропасти. Черный ферзь рискует попасться, но на практике успешно избегает ловушек… В профилактических целях белые также меняют тактику: перестраиваются и, пожертвовав за инициативу пешкой, организовывают сильное давление. Следует целый каскад смелых ходов, остроумных тактических маневров. Фигур все меньше, титаническая многофигурная схватка неизбежно подходит к концу. Эндшпиль ожидается интересный: шутка ли – у обеих сторон еще остается по живому ферзю! Яркие ферзевые окончания вызывают душевный трепет.
И почему только лорд Эдвард доверил такой несравнимо важный первый разговор с инфантом Кристоферу, да еще и без ведения протокола? Недопустимые нарушения служебной дисциплины! Никакого отношения к данному делу служба ювелиров не имеет и иметь не может. Однако правитель делегировал ей ряд полномочий, позволив Кристоферу провести беседы – называть это дилетантское безобразие полноценными допросами у Винсента не поворачивался язык – с подозреваемыми, не состоящими в гильдии.
Беседы эти ничего не дали, что неудивительно. Винсент покачал головой, с гордостью вспоминая специально оборудованные помещения Рицианума, где беспощадно подавлялось любое инакомыслие, малейшее неповиновение режиму.
Чем-то они тоже были похожи на шахматы.
Холодные ослепительно-белые камеры безо всякой мебели, где освещение днем и ночью поддерживают магические источники, казались Винсенту очень элегантными. Однако заключенные не разделяли его взглядов: в стерильной белизне очень быстро развивались психические расстройства, угнетенное состояние сознания. В первую очередь их использовали, чтобы надломить душевное здоровье тех, чей дух крепок.
В противоположность белым существовали сырые и теплые черные камеры, в чьей кромешной тьме легко развивались не только различные фобии, в особенности страх замкнутых пространств, но и туберкулез и тюремный тиф. Они позволяли в кратчайшие сроки надорвать здоровье физическое, что лишало сил к сопротивлению людей слабых.
Вот где оба ювелира быстро развязали бы языки!
Рицианум, подземное учреждение особой службы, не считался тюрьмой в обыкновенном смысле слова. Заключенные не проводили там много времени – только пока выяснялись обстоятельства дела. После расследования фигурантов немедленно освобождали из-под стражи, но свободы им было не видать.
Иногда несчастных уводили на казнь, чаще – на каторжные исправительные работы на благо общества. Если же подозреваемый был полностью оправдан (что случалось довольно редко), его направляли на принудительное психиатрическое лечение, которое требовалось всем без исключения посетителям Рицианума.
Побывать здесь однажды означало никогда не вернуться к прежней, нормальной жизни.
Однако, с легкой досадой припомнил Винсент, за все эти годы выискался единственный человек, чья жизнь
