Болотных Псов, то ли вообще из-за пределов Альянса Доминионов. Затем привлекли к себе внимание клана Пурпурных Стрекоз, самовольно объявили себя лордом...

— Вообще-то...

— Сейчас говорю я. — Ливе произнес это тихо, но одновременно с такой ледяной угрозой, что я сжался в комок почти что в прямом смысле этого слова. — Вы объявили себя лордом, без каких-либо на то оснований. Начали играть в шахматы, показывая довольно высокий уровень игры — что попросту невозможно без предварительной долгой учебы.

Оглядываясь назад, на сегодняшний сеанс, я понимаю, что, безусловно, мне следовало быть сдержаннее, осторожнее. С другой стороны... каким образом я должен был определить инквизитора в этом невзрачном мужчине с соломенной шляпой? Раз уж из местных никто его не рассекретил, то какие шансы были у меня?

Инквизитор поднимается с кресла и, придерживая левой рукой свою дурацкую шляпу, принимается кружить вокруг меня, словно гриф, почуявший запах добычи.

— Послушайте, Грэй, давайте начистоту. Мне глубоко плевать, из какой дыры вы выползли и какие байки рассказывали местным. Меня интересуют лишь факты, а факты свидетельствуют о том, что вы в свои столь юные годы переступили черту закона, занявшись изучением запрещенной науки. — Я молчу и пытаюсь принять более-менее комфортную позу в кресле — разумеется, у меня ничего не получается. — Скажу так: у вас сейчас не такой большой выбор. Либо вас будут судить в Тальданоре и, с вероятностью девяносто девять и девять процентов приговорят к смертной казни, либо...

Ох уж это многозначительное «либо»... Кажется, я догадываюсь, к чему клонит мой следователь.

—...либо вы сейчас пишете бумагу, где рассказываете, что лорд Минэтоко шантажом и обманом, в своих корыстных целях обучал вас математике и шахматам. Со своей стороны в этом случае я гарантирую вам помилование.

Инквизитор замирает за моей спиной. Краем правого глаза я вижу очертания его шляпы рядом с моим плечом.

Я сглатываю подступивший к горлу ком и заставляю себя небрежно поинтересоваться:

— Чисто теоретически... Что в этом случае будет с лордом Минэтоко?

— Его будут судить вместо вас, само собой. Однако не думаю, что вам имеет смысл переживать. До меня дошла информация, что почти сразу после вашего появления здесь вы с лордом Минэтоко поссорились, и он избил вас, а затем и вовсе собрался изгнать вас из клана.

«Черт. А у этого шляпника и впрямь в рукаве весь набор карт».

Мое положение нравится мне все меньше и меньше.

— Слушайте, Грэй. — Ливе возникает слева от меня. Его взгляд кажется сочувствующим. — Этот человек, Минэтоко, хитер и подл. В молодости он едва не устроил бунт в Небесном Университете Метафизических Наук, и лишь чудом сохранил голову на плечах. Но даже после этого он уже несколько десятков лет продолжает мутить воду, вынашивать тайные планы и строить заговоры — нам все это известно. Вы ведь не глупый человек, Грэй, я понял это по нашей с вами партии — уверен, вы и без меня знаете, что Минэтоко вытрет о вас ноги, как только вы посмеете сказать ему хоть слово поперек или когда перестанете быть ему полезны.

Мне не хочется этого признавать, но слова инквизитора очень, очень похожи на правду. Болезненную, неприятную... но все же правду.

— Если вы беспокоитесь о последствиях для вас, — Ливе перемещается к другому моему плечу и становится напротив окна, — то уверяю: мы вас защитим, убережем от кровной мести... ну или как это называется в здешних краях? Я даже скажу больше: мы поручимся за вас перед Высшим Советом и поможем поступить в Метафизический Университет... вы ведь хотите этого, не так ли?

Я долго молчу, переваривая и анализируя услышанное. Не нужно быть гением, чтобы понять, насколько это предложение соблазнительно. Отомстить Конфуцию за то ночное избиение, заручиться поддержкой инквизиции и под их опекой поступать на метафизика... Очень заманчиво. И, наверное, любой другой принял бы это предложение, практически не раздумывая.

Но затем перед глазами встает образ Фан Лина, лежащего в койке лазарета. Его слова, сказанные мне, когда я принялся извиняться и благодарить его за тот героический поступок...

На моем месте так поступил бы любой.

Подписав бумаги, обличающие лорда Минэтоко, я предам не только старика, но и всех остальных. Фан Лина, Элейн, Лиару, Хи Лийона, миледи Кьяльми, Кайядана и еще десятки людей, что желали мне только добра. Людей, что видели во мне — и, наверняка, продолжают видеть — шанс на переход к лучшей жизни. Людей, что верят в меня.

Так почему же мне самому в себя не поверить?

— При всем уважении, господин инквизитор, — стискивая зубы, наконец решаюсь я, — я понятия не имею, о чем вы говорите. Лорд Минэтоко не обучал меня игре в шахматы и всему такому.

Формулировка расплывчатая, но, по сути, я даже не соврал. По крайней мере, шахматам он меня точно не обучал. Да и те математические «темы», что мы с ним разбирали, я по большей части знал. А что не знал — то быстро вспоминал.

Инквизитор возвращается к креслу напротив меня и, хмурясь, садится за стол. Очевидно, он был уверен в другом ответе с моей стороны.

— Мистер Грэй, — произносит он с холодком. — Вы хорошо подумали?

— Зачем мне хорошо думать, если я говорю чистую правду? — бесстрашно глупо парирую я. — Лорд Минэтоко тут абсолютно не при чем.

— Тогда кто, если не он? Кто обучил вас игре в шахматы?