люди. Тем не менее, я старался честно описывать всё происходящее. Потом прочитал, что кто-то написал об изменении стиля Кольцова — более жесткого, менее красочного, но очень точного и логичного изложения событий. К сожалению, Миша во мне больше не отзывался, и я писал, частично подражая его стилю, но чисто по памяти, как говориться, руки помнили. Но вот модель изложения была всё-таки ближе к моему времени.

В общем. вступление в войну Польши я проспал — был мертвецки уставшим после проведенной ночи у постели любимой. Но меня подняли, рассказали последние новости. И что теперь оставалось делать? Снова сел за работу — спал всего три часа. Но статью с осуждением польских панов-империалистов написал и срочно отправил в «Правду». Называлась она «Германия в опасности!» и была напечатана самым срочным образом, как только оказалась на столе в редакции.

А ситуация на фронте в Германии разворачивалась самым неблагоприятным для красных образом. Полковник Рудольф Рамштайн (он же краском Георгий Константинович Жуков) возглавлял наступление на Дрезден. Операция была откровенной импровизацией, но оберст Руди проявил чудеса изворотливости и сумел создать более-менее боеспособную группировку, которая и повела наступление на этот важнейший город. Я побывал на фронте под Дрезденом, говорил с бойцами и командирами. Настроение у всех было приподнятое и боевое. Не смотря на недостаточное количество артиллерии и боеприпасов сначала наступление развивалось более-менее успешно. Но вот на ближних подступах к городу наступающие части столкнулись с офицерскими батальонами, составленными из ветеранов Мировой. А эти ребята в обороне оказались красногвардейцам не по зубам. Мобильных частей (конницы и бронетехники) у Жукова фактически не было. Возможностей для манёвров тоже. Наступление выдохлось, полковник Рамштайн проводил перегруппировку и накапливал боеприпасы и резервы.

Вот только вторжение Польши заставило эти резервы у него отобрать — фронт в Силезии поглощал человеческие ресурсы со страшной силой! И если демонстрацию, которую проводила армия «Познань» удалось быстро купировать, продвижение пшеков получилось не более 5–6 километров вглубь от границы, то ситуация в Силезии была очень сложной: армия Краков — самая мощная уверенно прорвала оборону в приграничье и шла к Опельну, захватив крупный город Глевиц. Армия Лодзь двигалась на Бреслау, но была остановлена при помощи срочно переброшенных резервов. А вот оборона Опельна становилась важнейшим пунктом противостояния в Силезии. И туда направился с последними резервами полковник Макс Качински (он же Рокоссовский). Одна из основных проблем республиканской армии была в том, что почти что весь офицерский корпус Германии был на стороне Гинденбурга и Геринга. Должности командиров занимали командированные «военспецы» из СССР и сотрудники Коминтерна, имеющие военную подготовку (таких там было более чем достаточно). Но они не были немцами и особого доверия у ополченцев не вызывали. Сложилась ситуация, напоминающая Гражданскую войну в СССР, когда военные специалисты из царских офицеров и генералов не вызывали доверия со стороны красноармейцев. Поэтому тут, в Веймарской республике, по инициативе коммунистов, введен институт военных комиссаров-представителей правительства, которые находились в частях для идеологической работы с войсками. И всё равно — дефицит кадров оказался самым что ни на есть существенным фактором, который очевидно мешал республиканской армии одерживать победы. Если обороняться еще как-то получалось, то проводить наступательные операции — не выходило от слова совсем. А войну в обороне не выиграть, тем более гражданскую.

В конце февраля Лина начала поправляться, хотя была еще очень слаба. В это время врач сообщил мне, что после проведенной операции она уже не сможет иметь детей. Меня это расстроило, Лину — тем более. Но для неё общественное было намного важнее личного. Я это знал. Конечно же, переживал. Просто какой-то злой рок висел над Михаилом Кольцовым — он не оставил после себя детей в ТОЙ моей реальности, видимо, не судьба было ему обзавестись потомством и в этой реальности. Не захотело время прогибаться передо мной настолько, чтобы смог оставить след на земле. Оставался только выход взять и усыновить кого-нибудь, вот только не дай Бог, чтобы этот мальчик повторил судьбу Губерта Лосте, которого в МОЕЙ реальности привезли в СССР Кольцов и Остен. Михаил ребенком не слишком-то занимался, он стал героем документальной книги Марии Остен «Губерт в стране чудес», а после ареста Кольцова (а позже и его жены) судьбой мальчика очень аккуратно опекался Борис Ефимов, младший брат Кольцова. Но в ЭТОЙ реальности Мария Остен уже погибла, а я не собирался ломать жизнь какого-то ребенка ради политического пиара. Только тогда, когда буду уверен в своём будущем, подниму с Линой этот вопрос. Моя любимая несколько раз пыталась объяснить мне, что нам надо расстаться, но понимания в этом вопросе не встретила. «Мы с тобой до конца наших дней» — сообщил я ей, может быть несколько пафосно, но это уж как есть. Как ни странно, но она меня поняла и больше ни разу в нашей жизни этот вопрос не поднимался.

В тоже время мне пришлось выезжать в конце февраля в Прагу. Вернулся я в самом начале марта, удалось добиться понимания, что агрессия Польши угрожает и существованию Чехословакии, поэтому заработал транспортный коридор через Румынию с конечной точкой в Хусте, оттуда вооружение и небольшое количество военспецов потекло в Веймарскую республику и позволило на какое-то время стабилизировать польский фронт, особенно благодаря поставкам артиллерии, в первую очередь, полевых трёхдюймовых орудий с большим запасом снарядов к ним. Я позже узнал, чем было вызвано это решение: его истоки были в Мировой войне. Российскую империю поразил снарядный голод. Производства пороха и боеприпасов было абсолютно недостаточным и не учитывало потребности фронта с германцами. Был создан специальный чрезвычайный комитет во главе с известным военным химиком Ипатьевым (брат инженера, в доме которого был расстрелян Николай Второй с семейством). За короткое время наладили производство более-менее достаточного количества порохов и построили заводы по производству и сборке снарядов. При этом Российская императорская армия катастрофически отставала от других воюющих государств в плане использования артиллерии большого калибра. В угоду союзникам-французам местные стратеги приняли на вооружение теорию единого калибра для армейской артиллерии, таким образом трехдюймовки стали основной пушкой императорской армии. И именно к ней стали выпускать и собирать патроны. И этого добра на складах РККА оказалось с избытком. В тоже время военные давно подняли вопрос о применении орудий большего калибра в качестве полковой и дивизионной артиллерии из-за недостаточной мощи фугасного воздействия снарядов образца Мировой войны. И было принято решение трехдюймовки в максимальном количестве передать правительству Веймарской республики вместе с запасом снарядов, которые стали собирать на построенных еще в