Серебряная монета блеснула в его руке. Такая же перекочевала к молодому стражнику.

– Мы с моим спутником можем въехать в столицу?

– Да! – Сержант махнул рукой в сторону открытых створок.

– Я отниму еще немного вашего драгоценного времени. Уважаемый, – Подмастерье приблизил свое лицо к лицу сержанта, – вы ведь не станете никому говорить о том, что ошибочно приняли моего спутника за преступника? Вы просто не видели никого похожего. Ведь так?

Стражник дернулся было, но сержант коротким зверским взглядом остановил его:

– Да, уважаемый. Мы просто никого не видели.

В руке сержанта оказался еще один талер. Подмастерье шагнул к стражнику, быстро глянул на святого Христофора, улыбнулся уголком рта:

– Разумеется, вы тоже не видели никого похожего.

Парень тоже получил монету, которую не глядя опустил в кошелек.

Подмастерье вспрыгнул в повозку:

– Поехали!

Якоб, который все это время разговора просидел не шевелясь, заговорил, только когда повозка проехала башню:

– Зачем?

– Ты мне нравишься, Якоб, – сказал Подмастерье. – Совсем не хочется, чтобы ты угодил в подземелья монастыря. Поверь, нет там ничего хорошего. – И задумчиво добавил: – И никого…

Якоб молча протянул Подмастерью четыре талера. Тот хмыкнул и взял только два:

– Поверь, парень, я потратился чуть меньше, чем ты думаешь.

– Хорошо еще, что стражники взяли деньги, – сказал Якоб.

– Хорошо, – качнул шляпой Подмастерье и неожиданно добавил: – Мздоимство погубит эту страну.

– Почему?

– Потому что сегодня они отпустили за деньги невиновного, а завтра отпустят преступника. Хотя человек, конечно, хороший…

Повозка въехала в столицу и остановилась ненадолго.

– Ну что, парень, вот ты и в славном городе Друдене, столице нашего не менее славного королевства. Что чувствуешь?

Якоб повел носом:

– Пахнет тут. Чем-то.

– Господин сержант. – Молодой стражник отряхнул крошки с голубого сукна мундира. – Вы и правда не скажете никому о том, что этот парень проезжал через наши ворота?

– Не я, – сержант забросил в рот сало и хрустнул луковицей, – а мы. Чуешь разницу?

– Но почему?

– Потому что брать взятки и без того грешно, а брать их и не делать того, за что заплатили, – грех вдвойне.

Он отпил из кружки, вытер усы:

– Ну что, сколько мы с тобой взяли за смену?

Молодой подумал, что сержант как хочет, а он врать монахам не станет, ведь те обязательно приедут и спросят. Вздохнул, полез за кошельком:

– Ну, два талера с… Чернота зеленая!

Из кошелька на дно бочонка, за которым оба стражника присели перекусить после дежурства, посыпались глиняные черепки. Ни одной монеты.

– Колдовство… – выдохнул сержант и судорожно дернул завязки своего.

Все деньги были на месте. И два серебряных талера.

Монахи обязательно спросили бы…

– Зелень!..

Брат Лепус еле успел убрать голову после выстрела: огненный шар ударил в стену около щели.

– Давай!

Брат Люпус не глядя выстрелил и мгновенно спрятался. Ответного выстрела не последовало.

Тишина.

Два тяжело дышащих монаха осторожно выглянули из щели.

– Устала?

– Не знаю…

На площадке разгромленного постоялого двора, издевательски залитого солнечным светом, не шевелился никто. Особо и некому было.

Обугленные трупы крестьян. Вон тот, кажется, хозяин двора…

Мертвые лошади.

Мертвый шарук.

И брат Тарандрус. Мертвый.

Демоническая тварь успела разрубить ему копытом горло, прежде чем братья Люпус и Лепус застрелили ее.

Где же ведьма?

Ворота двора были не просто раскрыты – взорваны, дымящиеся обломки валялись вокруг. Неужели ведьма успела убежать?

А как все просто казалось…

Два часа назад монахи подъехали к стоянке, где предположительно провел ночь тот самый таинственный крестьянин, что привез в столицу Ирму цу Вальдштайн. Здесь его уже не было, но хозяин двора поклялся, что молодой парень, в точности соответствующий описанию, буквально полчаса назад уехал вместе с торговым обозом, который ехал из столицы.

Монахи бросились вслед.

Хозяин стоянки не соврал, он сам, своими глазами видел, что искомый парень находился в обозе. А вместе с мельничным подмастерьем, тем, что в странной шляпе, уехал вовсе не молодой крестьянин лет сорока.

Иногда все же стоит держать изображения святых…

Четверка монахов вошла во двор. Квадрат утоптанной площадки, слева – склады и конюшня, справа – кухня и навес над столами, где сидела компания, прямо – двухэтажное здание с комнатами для постояльцев.

– Вон они, – шепнул брат Тарандрус.

Под навесом с кружками пива сидели крестьяне из торгового обоза. Бессонная ночь подсказала им, что следует остановиться и выпить пива.

Монахи двинулись было к крестьянам…

– Стоп, – поднял ладонь брат Люпус. Братья замерли.

Брат Люпус медленно-медленно обвел двор глазами… А пуще того – носом…

Где-то здесь… Где-то здесь…

Притихшая при виде братьев компания… Хозяин, выглянувший из кухни и теперь шагавший к ним… Девушка, седлавшая вороного коня… Распахнутые ворота конюшни… Запах сена…

Девушка!

– Колдунья! – ткнул в ее сторону брат Люпус.

Может быть, стоило сделать это чуть менее заметно. Может быть. А может, колдунья, увидев братьев, уже приготовилась к обороне. Кто знает?

Сразу же за выкриком нетерпеливого брата раздался взрыв.

Колдунья тоже была молодая, глупая, хотела решить проблему одним ударом.

Громыхнул гром; по всему живому, что находилось во дворе, ударила ветвистая цепная молния. Мгновенно были убиты все. Кроме колдуньи, ее лошади…

И монахов.

Не с силами молодой глупой ведьмы прикончить братьев Шварцвайсского монастыря.

Уж у них-то силы побольше…

Вот только вся она ушла на отражение удара.

Впрочем, у колдуньи ее тоже осталось немного.

Но осталась.

В ответ на дружный залп пистолетов братьев – пули бессильно упали в траву у ног девчонки – в их сторону полетел огромный огненный шар.