«А я ему верила… наивная дура!»

Ирма выпрямилась в кресле, губы сжались в тонкую линию.

«Никогда никто больше меня не обманет!»

«Я больше никогда не буду верить крестьянам!»

– У-а-ы-а-гр-а-ах!

Якоб закончил зевок.

События дня несколько вымотали его, и стоянке он обрадовался, как родному дому. Наконец-то можно будет вздремнуть.

Вздремнуть! Ха!

Один из крестьян, долго бывший в отлучке, встретил по дороге односельчанина, от которого узнал о рождении внука. Обрадованный донельзя новоиспеченный дедушка на радостях устроил на первой же стоянке праздник для всех.

К несчастью, Якоб решил остановиться именно здесь.

Нет, ночь прошла весело, с пивом, танцами и песнями. Но, зелень красная, парню не удалось поспать ни минуты!

Якоб твердо решил, что вздремнет хотя бы часок, когда крестьяне успокоятся. Вот только успокоились они, когда уже начало светать. Якоба бы не остановило солнце, но Подмастерье начал его торопить, заверяя, что если они не выедут сейчас, то к Друдену подъедут уже в сумерках, и в город могут не попасть. Пришлось выезжать сонному…

– Ух ты! – Подмастерье указал на обочину. – Вот это заяц!

Якоб лениво повернулся в ту сторону. Что за зрелище – заяц. Есть чему дивиться. Розовый он, что ли…

– Красно-буро-желто-лилово-сиреневая!

Заяц был розовый.

Якоб протер глаза. Цвет зайца не изменился. Ярко-розовый, как цветок шиповника.

Парень осторожно начал привставать с телеги… Заяц недоверчиво покосился на него, шевельнул ушами, пожевал и неторопливо, можно даже сказать, вальяжно двинулся в сторону телеги.

– Ап! – Якоб промахнулся совсем чуть-чуть, пальцы почти задели уши необычной зверюги, но заяц скрылся под телегой. Якоб перегнулся через борт, посмотреть, куда он делся. Зайца не было.

Парень свесил голову вниз и осмотрел подтележное пространство…

– Кха!

Пронесшиеся мимо всадники подняли пыль, попавшую в глаза и рот. Якоб протер запорошенные глаза, склонился еще раз.

Зайца не было.

– Куда же он делся? – Якоб забрал флягу у бесцеремонно ухватившего ее Подмастерья и промочил горло.

– Кто? – Подмастерье улыбнулся.

– Да заяц.

– Да и пусть бежит, зелень красная, по своим делам. Подумаешь, заяц…

– Да вот что-то до сих пор розовые зайцы мне не встречались.

– Розовые? – Подмастерье взглянул на Якоба, как заботливая мать на внезапно заболевшего ребенка.

– Розовые. Заяц-то розовый был.

– Розовый?

– Ну да. Ты же сам видел…

– Да это отблеск такой был от солнца, вот и показалось.

Теперь уже Якоб посмотрел на попутчика с подозрением:

– Знаешь что, уважаемый. Может, тут где и были отблески от солнца… Но заяц был розовый. По-настоящему.

– Слушай, парень, розовых зайцев не бывает.

– Не бывает. Но этот был розовый.

– Да тебе показалось, парень. – Подмастерье был сама заботливость. – Ну сам посуди, если розовых зайцев не бывает, значит, их увидеть нельзя. А если ты видел розового зайца, значит…

– Значит, они все-таки бывают. Я видел его своими собственными глазами.

– Парень, – Подмастерье больше не улыбался, – запомни на будущее одну вещь: не все, что ты видел, есть на самом деле.

– Но…

– Запомни. То, что я сказал. – Подмастерье неожиданно улыбнулся: – А заяц и правда был. Я просто решил проверить тебя. Можно ли тебя убедить.

– Ну и как, можно?

– Да проще убедить зайца.

Копыта коней стучали по утоптанной дороге. От славного города Друдена, столицы королевства Нассберг, скакала по дороге к Враненбургу четверка монахов. Черные рясы, тяжелые сапоги, подкованные белой сталью.

Шварцвайсские монахи.

Задача перед ними была поставлена необычная.

Разоблачить колдуна, изловить ведьму, поймать особо хитрого вампира, проследить за дворянином, внедриться в монастырь, допросить священника – простые и понятные вещи. Но найти на дороге повозку, в которой едет крестьянин, о котором неизвестно ничего, кроме того, что он крестьянин? Ну, есть еще расплывчатое словесное описание, известен возраст и то, что едет он один. Так можно хватать каждого второго. Был бы он еще колдуном… Найти его было бы гораздо проще.

Монахи были настроены на поиск молодого парня, поэтому мимо случайно попавшейся им по дороге повозки проскочили не останавливаясь.

Во-первых, в ней ехали двое, и один был явно немолод. Во-вторых, судя по тому, что первый отпивал из фляги – и явно не воду, а второй перегнулся через борт – видимо, тошнило, ехала эта пара с какой-то гулянки. Навряд ли тот, кого они ищут, стал бы напиваться.

Монахи скакали по дороге.

Станут они останавливаться ради каждого встречного.

Впереди – стоянка для проезжающих, вот там они опросят каждого, кто им подвернется.

– Доброе утро, ваше величество!

– Прекрати ухмыляться.

– Я не ухмыляюсь, ваше величество.

– Если я стою к тебе спиной, это не значит, что я не вижу твою физиономию!

– Как скажете, ваше величество.

– Сядь и прекрати это солдафонство.

– Как прикажете…

– Сядь.

Пауза, молчание, скрип кресел.

– Ты знаешь об одной моей личной проблеме.

– Как сказать, ваше величество.

– Не знаешь?

– Не уверен, что она – ваша личная. Знаете, если вы потеряете корону, многим придется несладко. Мне совсем не улыбается опять ночевать под лесным кустом.

– Хорошо, что ты понимаешь всю серьезность… прекрати ухмыляться!

– Да, ваше величество.

– Вот так-то лучше. Итак, мне стало известно, что моя личная проблема попала в руки аристократии.

– Ого… Пойду-ка я посмотрю, не заржавел ли мой старый кистень.

– Не все так просто. У нас есть по крайней мере месяц.

– Уф… Как-то даже дышать легче стало. Всего-то и делов – обыскать три сотни родовых замков и без счета особняков, усадеб, охотничьих домиков… За месяц.

– Ирма – в столице.

– Ирма?

– Ты не знаешь. Я узнал, кто она такая. Ирма цу Вальдштайн, росла в семье управляющего Штайнцем и окрестностями.

– Так… Значит, она – в столице. Разумеется, эта неважная информация ко мне не поступала. А зачем? Если есть наши славные монахи, которые разнюхают, разведают, поймают, приведут. А тебе, цу Гроссабгрунд, и твоим ребятам – гонять по улицам лигистов и вагантов…