— Все, что захочешь, — отзываюсь.

— А мы еще приедем к Марку? У Марка в гараже есть весло. Я тоже хочу весло…

Я не жду, когда Аглая обратится ко мне с просьбой отвезти их домой. Объяснений тоже не жду. Машина припаркована во дворе, ключи я оставил под козырьком, так что прошу себе минуту закрыть дом и оставляю их одних на дорожке.

Глядя на расстроенное лицо девочки в зеркале заднего вида, чувствую дикий внутренний дискомфорт, но я понятия не имею, как выглядят ее взаимоотношения с родственниками, поэтому не могу делать какие-то выводы.

Во дворе многоквартирного дома с работающим двигателем припаркован черный “Порше”, рядом с которым вижу знакомое лицо.

— Черт… — шепчет Аглая, резкими движениями отстегивая ремень.

Я ощущаю, как ее тело натянулось в струну. Не мешкая, я тоже выхожу из машины.

Мужик смотрит на меня с лютой ненавистью, когда до него доходит, что мы уже встречались. Я был бы не прочь вломить ему еще раз, но что-то мне подсказывает — повода он не даст, ведь я доступно объяснил, как отношусь к провокациям.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я помогаю достать Марусю из машины, откинув переднее сиденье “Нивы” и взяв на себя всю техническую сторону вопроса. Когда ставлю девочку на землю, слышу тихое предупреждение Аглаи:

— Только без фокусов…

Ответив молчанием, возвращаю сидушку на место и провожаю взглядом Марусю.

— Папа! — взвизгивает она и несется к “Порше”.

Отец подхватывает ее на руки и целует в щеку.

Под пальто белая рубашка. Вид опрятный и солидный. Я бы сказал, представительный, если не заострять внимания на пластыре, закрывающем его переносицу.

Маруся осторожно прикасается к нему маленькими пальцами, спрашивая:

— Ты ударился? Больно?

Мужик кривится, отвечая:

— Больно. Поцелуешь? Любишь папку?

Хихикнув, она оставляет быстрый поцелуй на его переносице, и эта детская безусловная нежность в адрес такого куска дерьма меня коробит. Как и то, что Маруся безусловно его любит, и у этого дискомфорта горьковатый привкус.

Он ждет, пока она заберется в машину, после чего захлопывает за ней дверь и обращается ко мне:

— ФИО свое озвучь, урод. Хочу знать, на кого заяву в ментовку писать.

— Власов… — слышу взволнованный голос Аглаи.

— Могу озвучить ФИО своего адвоката, — отвечаю ему. — Все вопросы через него.

— Адвоката? — усмехается. — Типа крутой такой, да?

— Визитку пришлю почтой, — игнорирую.

— Буду ждать, — бросает с наглой ленью. — Если ты думаешь, что я пошутил, то зря. Кто ты такой я узнаю через полчаса, если захочу. А тебе стоит начать напрягаться.

— Напрягаться мне не придется. Адвокат у меня действительно крутой, и напрягаться — это его обязанность.

— Вот и посмотрим.

Снова скривив лицо, разворачивается и открывает водительскую дверь. Спустя пару секунд “Порше” срывается с места и исчезает за торцом дома. Проводив его взглядом, пинаю ботинком комок снега и спрашиваю, посмотрев на Аглаю:

— У вас совместная опека?

Она не может не понимать о чем я. Это очевидно, и это выглядит огромной проблемой. Привалившись спиной к “Ниве”, Глаша трет виски и отвечает:

— Да, у нас совместная опека.

Посмотрев вдаль, киваю.

Она поднимает ко мне хмурое лицо и упрямо говорит:

— Я хочу побыть одна. Я устала…

Качнувшись, подхожу к ней вплотную и упираюсь ладонями в крышу машина вокруг Аглаи.

— Я бы хотел провести вместе время. Давай поужинаем, — мягко настаиваю, глядя в поднятое ко мне лицо. — Я соскучился, Баум. Давай побудем вдвоем. Тебе понравится, я обещаю. И ужин, и то что будет после него.

Сглотнув слюну, она отвечает:

— Ты и так все вверх дном перевернул за эти дни. Мне нужно подумать. Я не могу думать, когда ты рядом.

— Я не могу думать ни о чем, кроме тебя, — признаюсь, прижавшись губами к ее виску.

— Я тоже… поэтому… дай пройти…

— Не могу… — бормочу с тихим смешком.

— Не дави на меня, ясно? — шепчет, легонько толкая в грудь. — Даже не думай на меня давить, Зотов.

Я не мог не попытаться.

Мне приходится собрать в кулак всю свою волю, потому что не хочу ее отпускать. Я хочу прижать ее к себе и потонуть в гребаных ощущениях. Я действительно соскучился, и я говорю не о сегодняшнем дне, а про те годы, которые провел далеко. Сейчас осознаю это с ослепляющей ясностью, но подчиняюсь, делая шаг назад. Убираюсь с ее пути, оттолкнувшись от машины и освобождая дорогу.

Скользнув в сторону, Аглая шагает к подъезду, бросив мне все такое же упрямое:

— Пока.

Глава 30

Аглая

В нашей с Марусей квартире я знаю каждый угол. Каждый миллиметр пространства, по которому сейчас передвигаюсь как слепец, врезаясь то в дверной косяк, то в угол кухонного стола.

На автомате поднимаю с пола разбросанные Марусей игрушки, запускаю стирку белья, скопившегося, кажется, за целый месяц.

Послезавтра Новый год. Моя квартира просит генеральной уборки, холодильник — продуктов! Вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, я пытаюсь найти себе место, и не нахожу. Слоняюсь по пустой квартире, не зная, куда себя деть.

Я могла бы посвятить этот свободный день чему-то привычному. Тому, чем в такие дни занималась год назад, три года назад, в течение шести прошедших лет! Зотову хватило шести дней, чтобы перевернуть мой привычный мир с ног на голову и захватить своим неожиданным появлением мои личные границы. Вытеснить из них привычные запахи, вкусы и ощущения. Заменить их собой. Расшатать стабильность, заполонить собой все мои мысли!

Круговорот этих мыслей всю ночь не давал мне уснуть. Они толкались и пинались, взрывая голову, а утро кажется мне серым пятном, даже несмотря на то, что за окном кружат белые пушистые снежинки и светит низкое солнце.

Зная, что у Капустиной сегодня выходной, набираю ее номер, чтобы отвлечься и не довести себя до состояния обморока. Несмотря на то, что голос Тани звучит таким же сонным, как и мой, она соглашается пообедать через пару часов в популярном кафе, которое недавно открылось в центре города.

Чтобы скоротать время ожидания, я отправляюсь в Торговый центр, где делаю всякие мелкие покупки, после чего пятнадцать минут трясусь в трамвае до кафе, и город на удивление свободный.

Успеваю заказать две порции салата Цезарь для себя и подруги, прежде чем она появляется перед столиком. Таня суетится, раздеваясь. Она выглядит рассеянной и взъерошенной, выбор одежды у нее очень похож на сумбурный, но я и сама выгляжу не лучше, так что оставляю это без комментариев.

— Ужасные пробки, — бросает сумку на соседний свободный стул, туда же сваливает пальто и