Да, похоже, здесь по погибшему горевать не будут: река телевизионной грязи против нашего кандидата теперь обмелеет. Во-первых, никто не захочет повторять участь коллеги. Во-вторых, новое убийство снимает подозрения с Табуреткина. Не побежал же он сразу после допроса мочить «говорящую голову». Нет, он приехал в штаб и устроил здесь праздник. На этот раз его алиби – мы все.

– Но вы же, Виталий Максимович, говорили, что вам пришлось заплатить журналисту, чтобы он перенес интервью с инструктором, – поймала я начштаба на несоответствии.

Он словно на стенку налетел с размаху, побледнел, посмотрел на меня уничтожающе. По-моему, эта реплика его задела даже больше, чем история с шарфом, вытащенным мною из его кармана.

– Вы не так поняли, Виктория, – неубедительно забормотал он.

– Ну как же, Максимыч, я же на самом деле выделил тебе определенную сумму для Чумазова, – вспомнил наш кандидат.

Ага! Я еще тогда, в боулинг-клубе, поняла: что-то здесь нечисто, темнит Виталий Максимович.

– Афанасий Иванович, у меня возникли другие непредвиденные расходы, – стал оправдываться его ближайший помощник. – Аккумулятор у меня в машине полетел. А нужно срочно было ехать по выборным делам. Я решил с Чумазовым потом связаться. Но после того как инструктора кокнули, необходимость отпала. Я просто забыл доложить вам, на что пошли те деньги.

Зажал ты их, Максимыч, поняла я. Использовал в личных целях и сейчас случайно проговорился. Никто бы и не заметил, но я вранья не люблю. Особенно, когда происходят убийства. Тут нужно выяснять все детали, до конца. Ведь неизвестно, что окажется важным. А ну как Шустров убил Чумазова, чтобы как раз денежный вопрос замять? Хотя тогда бы он, наверное, лучше следил за своей речью.

В любом случае, Табуреткина не сильно взволновала эта растрата.

– Ну и ладненько, – отмахнулся он. – Давайте выпьем за то, чтобы мы были живы. А наши враги – как получится…

На следующий день меня ждала тяжелая штабная работа. В буквальном смысле потяжелевшая: вместо листовок я должна была разносить газеты. Опустив с десяток в ящики, я вдруг заинтересовалась их содержанием, потому что заметила на последней полосе знакомые детские лица.

Глебка и Ритка. Дети Маргариты, она сама и наш кандидат. С ума сойти! Вот для чего была нужна та фотосессия в детском клубе. Я поставила пачку печатной продукции на грязный подъездный пол и при свете засиженной мухами лампочки стала читать.

«Афанасий Табуреткин не только политик, отстаивающий интересы народа, он – настоящий мужчина. Не тот, кто окружает себя фотомоделями с нулевым интеллектом или женится на чьей-нибудь дочке с громкой фамилией и приданым. Очень долго он не мог встретить ту, единственную. Но недавно в его жизни появилась Маргарита. Обычная работающая женщина, одна воспитывающая детей. Наш кандидат готов стать им папой.

«У каждого ребенка должна быть полноценная семья, – считает Афанасий Иванович. – Каждая женщина должна иметь опору, а не тащить воз проблем в одиночку. Недопустимо, что после развода отец забывает даже об алиментах. Уклонение от уплаты алиментов – это уголовно наказуемое деяние…»

Мне мерещится? Табуреткин использует Ритку и ее детей для какого-то дурацкого пиаровского хода? Меня это возмутило до глубины души, которая специально ушла в пятки, чтобы прибавить сантиметров возмущению.

Я достала из сумочки мобильник и немедленно высказала подруге все, что я думаю о нашем кандидате.

– Да это же манипуляция! Вы ему нужны в рекламных целях. Как можно личную жизнь на всеобщее обозрение…

– Вик, успокойся, я сама это написала, – безмятежно заявила Марго. – Личная жизнь кандидата тоже играет на его рейтинг. Костин позиционирует себя как отличного семьянина. У него с женой скоро серебряная свадьба. Шилова рисует образ женщины, пострадавшей от мужа и после развода добившейся всего самой. Так что и мы должны были что-то придумать. Консультировались с психологами. Мужчина, который ухаживает за одинокой женщиной с двумя детьми, – мечта всех одиноких и разведенных, а их у нас тысячи и тысячи. Серебряная свадьба им не светит. Большинство из них ничего не смыслят в бизнесе и не смогут разбогатеть так, как Шилова. А вот надежду подцепить хорошего мужика с деньгами и тем самым обеспечить себя и детей не теряет никто, даже пенсионерки. Все в детстве любили «Золушку»…

– Похоже, ты уже подцепила, – хмыкнула я.

– Я уже говорила, я и Афанасий нравимся друг другу, – не смутилась Ритка. – Поэтому я не была против, чтобы мои дети с ним познакомились и поиграли в клубе, а Виталий Максимович нас сфотографировал.

– Свадебный подарок уже покупать? – съязвила я.

– Подожди до дня голосования. Пока наш кандидат слишком занят, чтобы сделать мне предложение, – подруга сначала отделалась от меня шуткой, а потом просто отделалась. – Извини, мне тут по другому телефону звонят.

Не знаю, смогу ли я дружить с мадам Табуреткиной и запросто ходить в гости к госпоже мэрше. А вдруг мне однажды откроет дверь располневшая хозяйка с химией на голове и презрением во взгляде?

– Ты не хочешь платить за неработающий лифт? – сурово спросит она. – На какие же деньги его тогда починят? Это диверсия против городской администрации. Кто подбил тебя на это безобразие? Назови фамилии и адреса!

Нет уж, лучше вообще перестать общаться, но запомнить Ритку стройной и демократичной.

Остатки газет я расшвыривала с отвращением. Неужели я эгоистка? Ведь тысячи и тысячи женщин мечтают оказаться на месте Марго и поэтому будут голосовать за Табуреткина. Неужели я не хочу, чтобы у лучшей подруги и моих крестников появилась опора в жизни? Причем железобетонная: с мощной машиной, большой квартирой и отдыхом за границей при любом исходе выборов. Я так загрузилась этим, что мне срочно понадобилось экспертное мнение. Я позвонила Юре.

– Мне не нравится, что Табуреткин обхаживает Ритку, – сообщила я жениху, с которым не виделась уже несколько дней.

– Я тоже по тебе соскучился, Клубничка, – усмехнулся он.

– Нет, ну, правда, что-то в нем не то. И в убийствах его подозревали, и вообще…

– Достаточных улик ведь не нашли. Я читаю про «ваши» новости в Интернете.

– Скажи, а что про него вообще слышно, про Табуреткина этого? – спросила я.

У Юры полно знакомых на самом верху. Он может быть в курсе.

– То, что он не самый продажный областной депутат. Есть и хуже.

– А что про личную жизнь?

– Тебе сплетни нужны? Это некрасиво, – пристыдил меня жених.

– Юр, мне Ритка – как сестра. Не могу же я отдать ее в нехорошие руки.

– Ягодка, я подобным не интересуюсь. Но ты можешь позвонить моей бывшей секретарше, она теперь в секретариате облдумы работает. И с удовольствием поделится самым сокровенным…

Получив номер телефона Леночки, я дала отбой и только потом вспомнила, что не спросила у любимого мужчины, когда мы увидимся. Ладно, еще перезвоню. Сначала – досье на Табуреткина.