прислушался: в клетке у оборотня на этот раз было непривычно тихо. Но я не сомневался, что мою историю он слышал от начала и до конца. Так что теперь осталось понять, насколько он сообразителен и способен ли вообще делать какие-либо выводы.

Глава 11

Утром, когда я спустился к клетке, там кое-что изменилось.

Оборотень при моем появлении, пожалуй, впервые не вскочил с пола и не взревел бешеным зверем. Принесенное Ли угощение по-прежнему было нетронуто, однако на этот раз мрон не раскидал пищу и не вышвырнул за решетку мешок. Наоборот, еда была аккуратно сложена горкой, пустой мешок нашелся рядом, а сам оборотень лежал у стены, буравя меня желтыми глазами из темноты.

Поставив стул неподалеку от решетки, я сел и оценивающе на него взглянул.

И впрямь кое-что изменилось — теперь он занял подчеркнуто выжидательную позицию и, кажется, созрел до нормального разговора.

— У меня появилась проблема, — спокойно произнес я, закинув ногу на ногу. — С тобой я закончил. Все, что хотел, узнал. И теперь раздумываю, что делать дальше.

У оборотня презрительно дернулась губа, приоткрывая кончики длинных клыков, но это была единственная реакция, которую он себе позволил. Впрочем, и это несомненный прогресс — поначалу на все попытки общения он рычал и кидался на прутья, потом упорно игнорировал, а теперь все-таки слушал. Так что, наверное, я не зря потратил на него столько времени.

— У меня есть дела, — продолжил я, сделав вид, что ничего не заметил. — Скорее всего, я надолго уйду. Но перед этим должен что-то с тобой решить, и это, откровенно говоря, не так просто. Оставить тебя здесь? Какой смысл? Ухаживай за тобой, корми, мой, убирай… то есть или мне придется возвращаться, или же кого-то нанимать, а я по определенным причинам не хочу этого делать. Но тогда что, убить тебя? Как вариант — да, возможно. Но мне кажется нерациональным столь примитивно использовать такой великолепный материал. В то же время и отпустить тебя я не могу. Ты ведь не дашь мне слово, что оставишь меня в покое?

— Р-р-р, — подтвердил мрон.

— Вот в этом-то и проблема, — развел руками я. — Ты не хочешь слушать, не желаешь договариваться, у тебя нет ни малейшего желания искать компромиссы…

Оборотень поднялся с пола и, вздыбив шерсть, яростно сверкнул глазами.

— Р-р-р-р!

— Да кто тебе сказал, что со мной нельзя договориться? — усмехнулся я, тем не менее не сдвинувшись с места. — И с чего ты вообще взял, что видишь перед собой нежить?

У мрона вновь дернулась губа.

— Ах, сердце не бьется? Кровь по венам не бежит? На самом деле бежит. Просто ты не очень внимательный.

Царапнув себя по запястью, я уронил на пол несколько темных капелек и тут же затер их сапогом.

— Что, скажешь, не кровь?

Мрон угрюмо промолчал.

— Ты разве видел, чтобы я убивал живых ради пропитания? — тем временем продолжил я. — Или считаешь, я недостаточно разумен, поэтому сею трупы направо и налево? Может, ты думаешь, что я тварь только потому, что долго живу и почти не меняюсь? В чем-то, возможно, ты и прав, но я не по своей воле стал таким. Меня таким сделали. Так в чем же я, по-твоему, перед вами провинился?

Я наклонил голову, изучая реакцию оборотня, но тот по-прежнему молчал.

— Когда я пришел к вам, я всего лишь искал ответы. То, что скрыто за барьером, меня зовет. Быть может, именно там мой дом? Быть может, там, внутри, я смогу наконец понять, что я такое? А может, там, за барьером, я обрету покой? Когда я встретил твоего отца, тебя еще не было на свете, поэтому ты даже не знаешь, что я пришел туда один, без оружия. И у меня не было желания кого-либо убивать. Что тогда произошло, ты в курсе?

Мрон вместо ответа развернулся ко мне спиной и, улегшись у стены, демонстративно накрыл морду лапой.

— Да, я понял — тебе неинтересно. Тебе сказали, что я зло, и ты свято в это уверовал. А разбираться в причинах не считаешь нужным. Что ж, — вздохнул я, поднимаясь со стула, — вот за это я вас и наказал. За слепоту. За равнодушие. За гордыню. Придя к вам с миром, я нашел лишь войну. Но это не я ее начал. Не я первым начал убивать.

Мрон, не поворачиваясь, фыркнул.

— Не веришь, — кивнул я. — Конечно, ты мне не веришь. Ненависть управляет тобой, ты ее верный раб. Ненависть к мертвым, похоже, ваше общее свойство. Но я не мертв, мрон. Так или иначе, я по-прежнему живу. Тогда как вы… вы уничтожаете себя сами. Ваша ярость делает вас неуправляемыми. Заглушает голос разума, убивает то, что в вас осталось человеческого, и превращает в ту самую нежить, которую вы так ненавидите. Знаешь, когда я впервые встретил твоего отца, то не желал его смерти. Я хотел всего лишь поговорить. Понять. Узнать. Но он не пожелал меня выслушать. Никто из вашей стаи на это оказался неспособен. Поэтому меня убили, мое тело расчленили, а потом сожгли. За что? За то, что я не такой, как вы? За то, что я пришел на ваши земли без спроса? Но разве это было по-человечески? Разве это было разумно?

Я сокрушенно покачал головой.

— Я оставил твоему отцу жизнь в расчете на то, что время его изменит. Хотел, чтобы он задумался. Начал жить и мыслить иначе. Но вместо этого он воспитал в тебе и в таких, как ты, ту же ненависть, что жила в нем самом. Ненависть, которая в конечном итоге его и убила.

— Р-р-р! — вдруг бешено взревел мрон, мгновенно взвившись на ноги и кинувшись на решетку, словно обезумевший.

— Да, — согласился я, когда он угомонился. — В свое время он поступил точно так же и умер, хотя я даже пальцем к нему не притронулся. Чего он этим добился? Смерть принесла ему какую-то выгоду? Он защитил тебя или твою мать? Быть может, его самоубийство принесло благо всему вашему народу?

У оборотня зло сверкнули глаза.

— Нет, — ровно сказал я. — Его смерть была абсолютно бессмысленной. Это не подвиг, не храбрость, не доблесть… Он умер просто ради того, чтобы не принимать других решений. Если бы я считал себя вашим врагом, то уничтожил бы вас еще тогда. Однако вы живы. Ты жив. Но ни один из вас оказался не в состоянии понять, что смерть проблемы не решает. Смерть — это всего лишь побег. От боли, от