Ли Харви Освальд вернулся в Соединенные Штаты 13 июня 1962 г. после своего бегства в Советский Союз. Его не ждал ни арест, ни преследования. Он совершенно не ощутил давления со стороны государства, которое он предал. Вместо этого Освальда встречали по приказу правительства США, когда он и его русская жена Марина с дочерью Джун сошли на берег с океанского лайнера Maasdam в Хобокене (штат Нью-Джерси). В докладе Комиссии Уоррена говорится, что по рекомендации Государственного департамента Освальды были встречены на причале Спасом Райкином, представителем Общества помощи путешественникам{188}. Однако в докладе Уоррена не упоминается, что Райкин был также и генеральным секретарем «Американских друзей антибольшевистского блока наций», антикоммунистической организации с обширной разведывательной агентурой{189} – как и американское правительство, не самый понятный источник поддержки для предателя. В докладе Комиссии Уоррена действительно говорится, что с помощью Спаса Райкина семья Освальда благополучно прошла службу иммиграционного и таможенного контроля.

Летом 1962 г. Освальды поселились в Форт-Уорте (штат Техас). Они были приняты местной белоэмигрантской общиной, известной своими радикально антикоммунистическими настроениями. Ли подружился с Джорджем де Мореншильдтом[16], сыном царского чиновника. Барон, как он любил, чтобы его называли, путешествовал по всему миру, как геолог, консультант нефтяных компаний Техаса и агент разведки. В 1957 г. Ричард Хелмс из ЦРУ написал служебную записку о том, что де Мореншильдт, совершив поездку в качестве консультанта в Югославию, предоставил ЦРУ «разведданные, которые были незамедлительно направлены и в другие федеральные агентства в 10 отдельных докладах»{190}. В интервью 1977 г. де Мореншильдт признался, что ему дал добро на встречу с Освальдом Уолтон Мур, начальник службы внутренних связей отделения ЦРУ в Далласе{191}.

В этом интервью от 29 марта 1977 г., последнем из тех, что он когда-либо давал, Джордж де Мореншильдт открыл журналисту Эдварду Джею Эпштейну, что с начала 1950-х гг. он «периодически оказывал услуги» правительственным чиновникам, связанным с ЦРУ. Это были взаимовыгодные отношения. Контакты ЦРУ впоследствии помогали де Мореншильдту завязывать выгодные деловые связи за рубежом.

Де Мореншильдт рассказал, что в конце 1961 г. он встретился в Далласе с представителем ЦРУ Уолтоном Муром, рассказавшим ему о «ветеране морской пехоты США», который весь прошлый год работал на заводе электроники в Минске и к которому был «интерес»{192}. Барон вырос в Минске, о чем, похоже, было известно Муру до того, как тот ему сказал. Бывший морпех, сказал Мур, вернется в Даллас. Де Мореншильдт почувствовал, что его обрабатывают.

Летом 1962 г., как сказал де Мореншильдт, ему передали адрес Ли Харви Освальда в Форт-Уорте через «одного из партнеров Мура», который предложил де Мореншильдту встретиться с Освальдом. Де Мореншильдт позвонил Муру, чтобы подтвердить задание и договориться об очередном взаимовыгодном знакомстве. Он сказал Муру, что будет признателен за помощь посольства США в Гаити в получении разрешения у гаитянского диктатора «Папы Дока» Дювалье на разведку нефтяных месторождений. Мур тогда дал Мореншильдту добро на то, чтобы подружиться с семьей Освальда, что Мореншильдт быстро исполнил, хотя и с твердым пониманием того, что выполняет задание ЦРУ. «Я бы никогда не стал связываться с Освальдом, если бы Мур не санкционировал это, – признался де Мореншильдт в своем последнем интервью, – на карту было поставлено слишком много»{193}.

За девять дней до начала Карибского кризиса, 7 октября 1962 г., Мореншильдт предложил своему новому другу Ли Харви Освальду переехать в Даллас, где проживало больше русских эмигрантов. Освальд воспринял это настолько серьезно, что на следующий день уволился с работы в компании в Форт-Уорте и переехал{194}. Де Мореншильдт стал наставником Освальда в Далласе. По словам жены и дочери «Барона», именно он нашел Освальду новую работу уже через четыре дня после переезда в далласской рекламной фирме Jaggars-Chiles-Stovall{195}. Официально же Освальд получил направление в эту фирму из рук Луиз Латем из Комиссии по трудоустройству Техаса. Писатель Генри Херт позже спросил об этом г-жу Латем, которая, однако, отрицала какое-либо участие де Мореншильдта{196}.

Кто бы там не отвечал за столь быстрое трудоустройство Освальда, он справился с этим блестяще. Jaggars-Chiles-Stovall, описанная Комиссией Уоррена как обыкновенная «коммерческая фирма рекламной фотографии»{197}, имела контракты с Военно-картографической службой США. Их секретная работа вполне подходила явному предателю Освальду. Из бесед с сотрудниками Jaggars-Chiles-Stovall Херт заключил, что «какая-то часть его работы, похоже, была связана со сверхсекретными полетами U-2, некоторые из которых касались Кубы»{198}. За четыре дня до того, как президенту Кеннеди показали сделанные U-2 фотографии, которые подтвердили наличие советских ракет на Кубе, Ли Харви Освальд устроился на работу в фирму, по всей видимости, участвовавшую в материально-техническом обеспечении полетов U-2. По словам коллег Освальда, некоторые из них работали над кубинскими географическими названиями, использовавшимися на картах{199}, – возможно, для тех же шпионских самолетов, чьи секреты бывший морской пехотинец уже сдал Советскому Союзу. Благодаря вмешательству тайных ангелов, Освальд снова бросал вызов законам обеспечения государственных барьеров безопасности.