и скоро начало клонить в сон. Мы все, уставшие за день так, что языком ворочать было лень, стали просто слушателями. Зато старик оказался занятным рассказчиком, умея, где нужно преувеличивать и привирать ради крепкой байки.

Рассказы были про зверей, особенно полюбился старику медведь как персонаж. То рассказывал он, что медведь на рыбалке поймал рыбу с человеческим голосом, которая попросила её не есть, но медведь не послушался и всё равно рыбу съел, а после у него несколько дней было несварение. То медведь волкам помог охотника загрызть, а потом волки помогли медведю отомстить другому медведю. И все в том же духе.

— Не скучно вам здесь? — поинтересовался я, сидя за столом и хлебая уже далеко не первую кружку чая с травками.

— Мне-то? Не-ет, зверья здесь вокруг полно, с ними и веду беседы, с ними не соскучишься. Они, знаете ли, куда приятней людей, — повел странные речи лесник.

— И давно вы животных людям предпочитаете? — усмехнулся я.

— Да считай с самого детства, — сухо засмеявшись, ответил старичок и глаза у него сделались холодные, как из камня. — Не понимал меня в селе нашем никто, вот и пришлось уйти от людей подальше.

— Отчего так? — спросил я, зевая в кулак.

— А просто всё, мальчик, — жёстко сказал старик. — Вот был у меня приятель. А однажды увидел я, что он лягушат мучить любит — то глаза им прижжёт, то лапы отрежет. Был у меня приятель, да не стало. А потом появилась у меня зазноба одна, красивая девица, на девицу вашу — рыжика странного, чем-то похожая. Вышла всем и фигурой, и лицом. Вся деревня завидовала, что она у меня в невестах она ходит. А однажды смотрю я, она ни за что не про что мышей изводит полевых. Я даже это мог бы ей простить, но она и покаяться была не готова в содеянном. Была у меня невеста, да не стало. Стали селяне замечать, что очень многих у меня не стало, да изгнали из деревни.

— Вы их убили? — прямо спросил я, сон у меня, как рукой сняло.

— Я их съел, — засмеялся старик. — Теперь они всегда со мной.

В доме повисла напряженная тишина. Я почувствовал, как по хребту у меня медленно прополз холодок.

— А медведя это вы зря обидели, — продолжал, как ни в чём ни бывало старик. — Вас тоже надо наказать…

— Это медведь нас обидел, — автоматически возразил я.

— Это вы врете, медведь спокойно дремал, когда услышал плач ворон по своим детушкам и треск деревьев. А лес сей медведю принадлежит, он за него в ответе.

— Мы толпа вооруженных мужиков, — тихо заметил отец, — как ты немощный старик рассчитываешь с нами справиться?

— Мои односельчане признали меня виновным в смерти и каннибализме тринадцати человек, — продолжая спокойно попивать чаек, не спеша пояснял старик. — Стоило мне увидеть, как обижали животных ради забавы, я терял разум, и не было этим людям никакой пощады. Ни моей матери, ни брату… Мои односельчане очень испужались моих славных деяний. Они не просто решили меня изгнать из деревни, а подвергли страшному, по их мнению, проклятью.

Старик замолчал. В комнате концентрировалось напряжение.

— Они сделали вас медведем, — высказал свою догадку я.

— Да, — тихо подтвердил старик. — Они призвали служительниц смерти и совершили обряд. Мне давалось семь лет на то, чтобы доказать, что я человек, а не зверь. Вначале я отвергал свою природу и пытался спасти в себе человека. Но время шло, и я понял себя лучше. Я и не хотел быть никогда человеком…. Я то, что я есть. Они думали, что наказали меня, но на самом деле наказали себя!

За окном, делая слова старика ещё более страшными, завыли волки.

— Я сегодня, кстати, уже сыт, полакомился вашими друзьями, но у меня есть приятели в лесу, я люблю их подкармливать, — хищно оскалился лесник.

Я материализовал меч и перчатку, решив убить старика, пока он не обратился в медведя. Но поздно, обращался этот гад в считанные мгновения.

Медведь занял половину комнаты и грозно зарычал, оголив людоедские клыки.

— Из огня да в полымя, — мрачно констатировал я.

Глава 14

Медведь, встав на задние лапы, угрожающе ревел, острые клыки поблескивали в свете камина. Его здоровая башка тёрлась макушкой о самый потолок.

Было два варианта развития событий, остаться здесь и принять бой с медведем или бежать прочь из лесничего домика. По крайней мере — попытаться бежать. Снаружи нас с весьма недобрыми намерениями поджидали волки и, судя по завываниям, под окнами их собралось не меньше сотни. Наверное, твари со всей округи сбежались откушать человеческого мясца, коль хозяин леса на то дал добро.

К волкам бежать было тупо и бессмысленно, очевидно, что именно этого старый людоед и добивался. Ведь тогда нам придётся драться не только с ним, но и с волками, что сводило наши шансы на нет.

Сложили два и два, кажется все, кроме тупоголового Томаша, который, как только оправился от шока, бросился к выходу. Я успел поймать его на полпути.

— По волкам соскучился⁈ — тихо процедил я. — Они как раз ждут таких идиотов как ты, чтобы отведать их мясистый окорок!

До Томаша медленно, но всё же дошло, чего он только что чуть не натворил. Он, сжав зубы, матюгнулся, и больше никто попыток бежать не делал. Уж если Томаш заматерился, то остальных в серьёзности ситуации убеждать необходимости не было. Все приготовились драться, материализовав оружие и выжидающе поглядывая на медведя — ожидая от него понятных действий.

Только Кира, уже привычно, осталась стоять с отсутствующим выражением лица в сторонке. До меня запоздало дошло, что девчонку нужно спрятать, а то для старика людоеда она была больно лакомым кусочком. В прошлый раз, там на поляне, он её чуть ли не в первую очередь определил себе в жертвы.

— Спрячь Киру, — повернувшись к Филу, одними губами прошептал я.

Фил, как всегда, все понял верно и быстро увлек Киру за дверь в боковую комнатку.

Медведь наконец-то понял, что его грозный рев не возымел на нас должного эффекта, и никто с перепугу бежать к волкам не собирается. Наоборот, разыгрывая представление, он дал нам фору подготовиться к драке с ним.