опух и заплыл, под правым белеет повязка, на которой выступило маленькое пятнышко крови. Клэр осторожно подносит палец к своему виску, думая, что и сама выглядит не лучше.

– По-моему, больше всех я буду скучать по Бинго, – говорит Эйден, смеясь, потому что пес лижет ему ухо.

Лицо Клэр принимает шутливо-обиженное выражение, но он уже снова занят с собакой. Клэр подходит к кухонной тумбочке, которая заклеена стикерами, заполненными почерком ее мамы: напоминания на завтрашнее утро, списки первоочередных дел, заметки для Клэр. Она отрывает один и протягивает его Эйдену, который уже лежит на деревянном полу, а собака балансирует на его животе.

– Судя по всему, в столовой тебя ждет подарок, – говорит Клэр, и Эйден перекатывается, чтобы встать, а Бинго недовольно съезжает с него на пол.

– Для меня? – Эйден поднимается на ноги. – Как здорово!

– Не жди чего-то экстраординарного.

Клэр пересекает кухню и выходит в столовую, где на столе лежит плоская прямоугольная коробка. Она протягивает ее Эйдену.

– Чувствую, что там такой же подарок, как и у меня.

Эйден срывает бумагу с рисунком из шапочек выпускников (она осталась с июня, что в каком-то смысле соответствует случаю), открывает коробку и достает синее полотенце с вышитыми в углу белыми инициалами.

– Ух ты! – Эйден проводит рукой по мягкой ткани. Он опустил голову, и Клэр не видит выражения его лица. – Это… классно.

– Тебе необязательно пользоваться им, – сминая в ком оберточную бумагу, говорит Клэр. – Я уже говорила родителям, что будет довольно странно разгуливать по общим ванным с полотенцем, на котором вышиты твои инициалы. Но они посчитали, что это будет удобно, ну, из-за соседей по комнате и всего такого. И еще, как ты заметил, они большие фанаты монограмм.

Клэр показывает рукой на комнату, где все вещи: вазы, рамы картин, сумки для продуктов – все украшено инициалами ее родителей. Когда Эйден впервые пришел в гости к Клэр, он был слегка в шоке от количества букв в комнате: гигантская «Р» от «Рафферти» висела над кухонной раковиной, была напечатана на кухонных полотенцах и даже на ручках, лежащих на столешнице. Так что, когда они с Клэр остались вдвоем, он не смог удержаться:

– Напомни еще раз, как твоя фамилия…

Клэр тут же покраснела как рак, но Эйден засунул палец в карман ее джинсов, притянул к себе и поцеловал – прямо там, на кухне, когда в соседней комнате находились ее родители, – и она забыла обо всем на свете.

Эйден аккуратно складывает полотенце обратно в коробку.

– Классный подарок, – снова повторяет он, но что-то в его голосе заставляет Клэр подумать (пусть и с опозданием), что его собственные родители, вероятно, совсем ничего ему не подарили.

– Мне очень жаль, – говорит она и кладет ладонь на его руку.

– Из-за чего?

Клэр неловко переминается с ноги на ногу:

– Ну, твои родители…

– А, ты про это. – Эйден лишь отмахивается. – Они точно ничего не приготовили. Ты можешь представить моего отца, который покупает что-то подобное? Или вообще что-то мне покупает? – Он качает головой: – Нет, я вообще-то думал о твоих родителях. О том, как хорошо они ко мне относятся.

Клэр пожимает плечами:

– Они просто помешаны на тебе.

И это правда. Ее родители обожают Эйдена. За последние пару лет он почти постоянно находился у них дома: чинил кабельную коробку, показал ее родителям, как сохранять старые имейлы, помогал ее маме нарезать овощи к ужину и гулял с Бинго, даже когда его об этом не просили.

– Да, но только потому, что ты помешана на мне, – говорит Эйден и, пока Клэр не успела закатить глаза, исправляется: – Вернее, была помешана.

– Так, для заметки: я никогда не была помешана на тебе. Это ты был помешан на мне.

– Ладно, – отвечает Эйден и поднимает руки вверх. – Давай просто договоримся, что никто ни на ком не был помешан. Я только хотел сказать, что твои родители действительно считают меня членом семьи, но лишь потому, что я был твоим парнем. А теперь мы расстались. – Он поднимает плечи. – Такое ощущение, будто я и с ними расстался.

Клэр даже не знает, что сказать. Об этом она тоже никогда не задумывалась и теперь вдруг осознает, как все-таки тесно связаны их жизни. Они словно два дерева, растущие рядом, чьи ветви крепко переплелись. Даже если вытащить стволы, ветви так и останутся спутанными и будет невозможно разделить их даже у корней.

Как раз вчера за ужином папа в миллионный раз спросил у Клэр, когда уезжает Эйден, и у мамы тут же на глазах выступили слезы.

– Такое ощущение, что мы прощаемся с двумя членами семьи, – сказала она, и Клэр легонько сжала ее руку.

Ее родители наверняка надеются, что Клэр и Эйден останутся вместе, даже несмотря на собственные неудачи со школьной любовью. Но они никогда не говорили этого вслух. Они старались дать ей возможность самой во всем разобраться.

И все же Клэр чувствует, как они, словно два щенка, с нетерпением хотят услышать от нее, что им можно посылать Эйдену печенье по его новому адресу, носить футболки с эмблемой команды Калифорнийского университета по лакроссу, которые он им достал, или писать ему, если у них вдруг снова сломается посудомоечная машина.

В комнату рысью забегает пес, держа в зубах игрушку-пищалку. Когда-то это была утка, но сейчас голова отгрызена, а сбоку болтается только одно крыло.

– А вот и наш парень! – говорит Эйден, наклоняясь, чтобы потрепать собаку. – Я буду очень скучать по нему.

– У меня начинает развиваться комплекс неполноценности, – замечает Клэр. – Похоже, ты любишь Бинго больше, чем меня.

– Я люблю вас обоих, – отвечает Эйден. – Но ты всегда можешь позвонить.

– Ты тоже можешь позвонить Бинго. Мама постоянно оставляет для него сообщения на автоответчике. Или просто подожди до Дня благодарения.

Эйден выпрямляется и мрачно смотрит на нее:

– Значит, я все-таки смогу прийти к тебе на День благодарения?

– Конечно! – Клэр хочет потянуться к нему, но тут же вспоминает всю ситуацию и решается только на дружеский толчок в плечо, который получается куда более странным, чем могли бы быть объятия. – Мои родители очень огорчатся, если ты не зайдешь. Как и Бинго.

– А ты?

– И я. Само собой.

Эйден прислоняется к столу, скрестив руки на груди.

– А если у тебя уже будет новый парень? Если на моем месте будет сидеть какой-нибудь ботан в очках и лоферах[18], который в свободное время читает Шекспира?

– Будет здорово, если перед ужином нам кто-нибудь прочитает сонеты, – задумчиво постукивая по подбородку, отвечает Клэр. Но Эйден