нюанс, достойный некоторой степени изрядного любопытства. Отношение к тому, что делает возможным о тех прославившихся людях, спустя много-много лет вспоминать, так категорично мешая о таких вот, живших когда-то, всё-таки взять и забыть, какое в сути своей? И у всех ли, о таком, и к тому же совершенно по разному поводу вспоминающих однозначно похожие взгляды и до полного совпадения одинаково мнение? Разнящаяся форма оценки предлагаемого в качестве выдающегося и незабываемого всегда отличала любых знающих о чём-то такого рода особенном. И тут, сразу, вполне резонно наступает повод задать вопрос — если отношение к тому, что прославило, может так неоднозначно разниться, то что же тогда с таким образом, которым украсится то или иное сознание? В каком же виде, и в окружении какого чувственного фона эта выдающаяся личность, вспоминаемая по тому или иному поводу, там предстаёт? И к каким последствиям для самой, так поминаемой личности, это приводит? Что, тот, кого помянули так или иначе, из-за разницы отношения к оставленному в истории следу, способен в своём посмертном обличии столь разительно перемениться? И даже если такое, резюмируя перемены в каких-то там взглядах и мнениях, всё же случается, то в какой форме, и в каком виде столь крайне странные изменения где-то там и когда-то имеют возможность хоть как-нибудь продемонстрировать, что подобные изменения с некоторых пор есть или, иначе говоря, сменяя прежнее отношение, взяли и появились? Конечно, если обратиться к истории, такого рода изменения отношений к чему-либо можно обнаружить в прошлом в достаточном изобилии и без видимого труда. Однако, тут и присматриваться особо нет необходимости, практически сразу бросается в глаза, что, по сути, при всех подобного рода переменах в первопричинах изменения прежде всего фигурируют перемены едва ли не самого глобального и именно государственного организационного устройства. Приобретение или утрата возможности оказывать влияние на то или иное, а, зачастую, невозможность с некоторых пор самым элементарным образом требовать, чтобы к чему-то там и тут, везде, относились так-то или же вот так-то.

Всё, что пишу, и в том числе в творениях своих, должно приобретать форму чего-то более неоспоримого — толкового, незамедлительно требующего более толкового и правильного изложения во исполнение!

И так, бледный образ этого чего-то и притом всём определённо более глобального начинает более обширно и масштабно просыпаться в том, что и используется для непрерывного и жёсткого определения себя как словно бы опознаваемой, конкретной и живущей личности. При этом то, что память в теле в очень скверном состоянии находится, уже очень заметно. Так вот, было бы желательно, чтобы все неказистые дела с не лучшей памятью, и состояние памяти в целом, и накопление доступной информации, и доступ к ранее полученной по жизни информации заметно и значительно улучшатся. Способность мыслить от такого пострадать уж точно не должна, здесь всё должно лишь только улучшаться, если память улучшается, а потому тешу себя всяческим желанием, чтобы возможности памяти при всём таком забавном свисте в голове, но всё же раз от разу становились только лучше. То, что такое понимание себя как некого объекта вот такого вот существования, среди иных живых проклюнулось, вот так и утвердилось, тут это всё нюанс особенный, и здесь на всё по факту поглядим на весь вопрос, когда такого рода тонкости и в полноте раскроются. Глядеть пока так мало ясности на самого себя как будто бы со стороны смотря — во всех отношениях ситуация по меньшей мере очень странная.

Любопытное новшество. Озаботьтесь мыслями о степени и важности здесь где-либо написанного, сказанного, или того, о чём искренне и с пожеланьем лучшего подумал! Да буду всё-таки обогащён надлежащего уровня знаниями и возможностями, которые позволят выяснить всё о надлежащих правилах и действиях при создании такого рода указаний, получивших оформление как в тексте, так и в рассуждениях, и в мыслях. И буду обрадован заметным повышением результативности самого процесса написания! И да начнёт заметно более результативно приходить в порядок тело, да начнёт разум, голова обогащаться всем необходимым, чтобы смог, наконец-то, поумнеть! И да начну вызывать положительные чувства у всех тех, кто что-либо, когда-либо и как-либо узнает о столь странной личности! (Нелепость, но в первую голову у самого себя должны появляться более толковые мысли осмысления самого себя, а это далеко не такой простой процесс, как может на первый взгляд показаться. Но всё-таки проскальзывает понимание некоторых странностей, тут, по всем признакам, главное быть внимательным к всякому разному происходящему и к возникающим оценкам этого происходящего, с которым всё в реальности далеко не так просто, как по логике могло бы быть, развивайся сюжет всё-таки как обычно. Хотя в плане фиксации особенностей, с этим возникают нюансы — некоторые вещи явно оказались подмечены, но что по этому поводу можно написать, вроде как и не разберёшь.)

Раз прихожу к тётке на празднование дня рождения, пусть найдётся там что съесть не смущая душу свою. Да будет подобное сделано из того, что росло, да будет такое именно из растений и пусть окажется вкусным, и да будет этой пищи в достатке. И да окажется сказанное о книге своей тётке и людям, что соберутся там, интересно. Чтобы и сказанное о книге и услышанное оказалось привлекательно и интересно. И да пройдёт всё в благополучии и радуя душу собравшихся.

Раз сказал, что запишу в книгу то, что тётка будет в день рождения просить, так значит, по такому вот и случится. Раз просит более всего тот многомиллионный выигрыш, пусть же случится такое, и пусть успеет вот такое воплощение счастья своего, радуя себя, увидеть и в руках подержать. От себя добавлю, раз был такой серьёзный разговор о болях в спине, пусть же не мучают такие боли пока ждёт воплощение прошенного. Совсем не мучают! А потому, если начинает ждать тётя Тома своего попрошенного, то и спина, пока ждёт, вовсе не болит! И это правильно и хорошо! И ещё, надобно учитывать, что здесь, в тексте, указал, что должна успеть попрошенное воплощенье счастья своего увидеть и в руках подержать! А это всё к тому приводит, что пока не сможет прошенное видеть и в руках подержать, то вроде как смерть должна обходить тёткин дом до той поры, насколько можно понять, стороной!

И пусть же будет каждое произнесение молитвы Отче наш, кто бы, где бы и когда бы оное не произнёс, всплеском животворящего Света, достаточным, чтобы достойный возрождения мог в образе своём, которого достиг при жизни, став начинанием для нового рождения,