«Продэкспорт-2009» и «Фактор»

Первыми украинскими решениями по вопросу бенефициарной собственности были дела начала 2012 г., касающиеся двух предприятий в Днепропетровске: ООО «Продэкспорт-2009» и ООО «Фактор». Фабула одинакова: оба предприятия заключили сублицензионные договоры с кипрской компанией Lagrion Ltd., согласно которым они получили неисключительные права использования товарных знаков «Семки» (ООО «Продэкспорт-2009»), «Легкі» и «Флінт» (ООО «Фактор»). Из текстов сублицензионных договоров следовало, что основным правообладателем и владельцем товарных знаков была компания Soldex Ltd., зарегистрированная на Британских Виргинских островах. Права на использование товарных знаков были переданы ей в пользу Lagrion Ltd, которая затем передала их по сублицензии «Продэкспорту-2009» и «Фактору». При выплате роялти по сублицензионным договорам украинские предприятия не удержали налог у источника выплаты, который в Украине составляет 15 %. Вместе с тем налоговое соглашение между Украиной и Кипром, действовавшее в период выплаты роялти (2008–2010 гг.), не предусматривало концепции бенефициарной собственности (речь идет о старом налоговом соглашении между СССР и Кипром от 1974 г.; в 2012 г. оно было расторгнуто и заменено новым соглашением, где эта концепция предусмотрена).

Налоговые органы, проверяя правильность применения нулевой ставки по выплачиваемым роялти, применили подход «просмотра насквозь», посчитав, что кипрский сублицензиар – номинальный получатель дохода, в то время как бенефициарный собственник – это компания на БВО. Поскольку между Украиной и БВО нет налогового соглашения (в котором роялти подлежали бы льготному налогообложению), налоговые органы Украины справедливо посчитали, что налоговое соглашение не может быть применено, и начислили украинским налогоплательщикам налог у источника.

Суд принял решение не в пользу налоговых органов, выдвинув два основных аргумента. Первый относился к формальной стороне вопроса – к достаточности доказательств налоговых органов. По мнению суда, налоговые органы использовали презумпцию бенефициарной собственности у компании на БВО исключительно на основании того, что кипрская компания не была полноправным владельцем товарных знаков, а использовала их по договору сублицензии. В обоих делах сублицензиар по договору сублицензии владел эксклюзивной лицензией на использование торговой марки на территории Украины, что, по мнению суда, также говорит о праве собственности на доходы у сублицензиара. Налоговая инспекция не исследовала ни реальных полномочий кипрской компании в части причитающегося ей дохода, ни структуру платежей, а автоматически отказала ей в признаках бенефициарного собственника. Суд отметил, что бремя доказывания налогового нарушения лежит на налоговых органах, потому они были обязаны полностью исследовать экономическую сторону рассматриваемых сделок, в том числе перечисление платежа от кипрской компании в адрес компании на БВО.

Второй аргумент суда относился к сути отношений. Анализ сублицензионного договора, по которому у кипрской компании возникли права на распоряжение определенными имущественными правами, говорит о ее способности выступать фактическим собственником получаемого дохода. Наверное, суд имел в виду, что из характера представленной суду документации не следовало безусловное обязательство кипрской компании перечислять доход компании на БВО. Суд также отметил, что в старом кипрско-украинском налоговом соглашении в статье, регулирующей выплату роялти, нет требования о бенефициарном собственнике дохода. Оно содержится только в п. 3 ст. 103 НКУ, однако по ст. 3 НКУ международный договор приоритетен над нормами НКУ.

В суде имелся сертификат резидентства кипрской компании, подтверждавший ее право на применение положений международного договора. Налоговые органы не доказали кондуитный характер кипрской компании. На этом основании суд вынес решение в пользу налогоплательщиков[1864].

Любопытно, что позиция суда позже отразилась в письмах Государственной налоговой службы Украины, из которых следует, что к бенефициарным собственникам не относятся лишь лица, чьи права вытекают из договоров комиссии и агентирования, а во всех прочих типах договорных отношений налогоплательщики могут применять положения международных соглашений в соответствии со ст. 103 НКУ.

«Спар-Центр»

Дело, аналогичное делам «Семки» и «Флінт», однако в нем основной владелец товарных знаков находился не на БВО, а в Нидерландах. В дополнение к уже упомянутым ранее аргументам суд указал на прочие причины, подтверждающие статус сублицензиара как бенефициарного собственника полученных роялти: 1) сублицензионный договор – это не разновидность агентского договора либо договора комиссии; 2) кипрский сублицензиар уплачивал нидерландскому лицензиару фиксированную сумму роялти (по основному лицензионному договору), которая не зависела от суммы роялти по сублицензионному договору; 3) налоговые органы не доказали номинальный характер кипрского получателя роялти: не представили схемы движения средств от кипрского сублицензиара в адрес нидерландского лицензиара и далее; не проанализировали, кто из цепочек компаний получил экономическую выгоду от сделок.

«Риксос-Прикарпатье»

Группа RIXOS – международная гостиничная сеть, ее основная холдинговая компания – нидерландская Rixos Group N.V. Она же и владеет торговой маркой Rixos. На территории Украины торговая марка используется по сублицензионному договору с другой нидерландской компанией Rixos Holding & Finance B.V. Она заключила сублицензионный договор с ООО «Диагностический лечебно-реабилитационный курортный комплекс „Риксос-Прикарпатье“» об исключительной лицензии на товарный знак на территории Украины.

Как и в предыдущих делах, налоговые органы отказали нидерландской Rixos Holding & Finance B.V. в правах бенефициарного собственника и в применении нидерландско-украинского налогового соглашения. Примечательно, что компания представила налоговой службе и суду сертификат налогового резидентства в Нидерландах, который также подтверждал статус Rixos Holding & Finance B.V. как бенефициарного собственника роялти в течение указанного в нем периода времени в смысле ст. 12 налогового соглашения между Нидерландами и Украиной (которая предусматривала требование о бенефициарной собственности). Решение было вынесено в пользу налогоплательщика в первой и апелляционной инстанциях.

Дело ЗАО «Торос»[1865]

В данном деле напрямую не упоминался фактический получатель дохода, однако в обоснование своей позиции налоговый орган ссылался на транзитный характер операции по перечислению процентов по займам от кипрской и люксембургской компаний. По мнению налогового органа, непосредственным заемщиком денежных средств была компания Felton passific S.A., а через компании Aticus Investments S.A. (Люксембург) и RGIM PLP1 (Кипр) осуществлялись лишь транзитные платежи, таким образом ЗАО «Торос» получило необоснованную налоговую выгоду.